В моей голове крутится вопрос: «Что я могу сделать в этой ситуации?» Кругом кровь, сестра плачет, а Бейби говорит, что мать отвезут в больницу и все будет хорошо. Нужно что-то сделать, чем-то занять себя. Я должен вымыть духовку! Бегу на кухню и начинаю драить духовой шкаф нашей плиты, такой старой, что, судя по всему, она появилась еще во времена, когда Америка была британской колонией. Тру плиту подушечкой Brillo, с содой и водой. Чищу и молюсь:
– О господи, сделай так, чтобы мама не умерла! И еще сделай так, чтобы никто не зашел на кухню и не увидел, чем я тут занимаюсь.
Я стыжусь того, что белые медики и полицейские увидят не только кровь, но и грязную духовку. Нужно вычистить духовку, чтобы доказать всем: в этом доме живут приличные люди, за исключением Фредди, который в очередной раз пролил кровь и ударил женщину.
«Скорая» приезжает, врачи работают слаженно и быстро, они разговаривают с Бесси и Бейби, но не со мной, удаляют из головы матери дубину, кладут маму на носилки и увозят.
Я по-прежнему продолжаю мыть духовку. Это единственное полезное дело, которое могу сделать в царящем вокруг хаосе. Все мои чувства парализованы, и я помогаю себе, как могу.
То, что я отмыл духовку, не помогло матери. Ее спас крепкий череп. В буквальном смысле слова. Только поэтому Фредди тогда не убил ее. На следующий день мать вернулась из больницы с перевязанной головой и обещанием, что мы больше никогда не увидим Фредди. Ее глаза горят решимостью.
– Вы больше никогда его не увидите, – уверяет она нас.
Проходит неделя без Фредди, но потом он все-таки возвращается. Я знаю, что будет дальше, потому что все это уже не раз наблюдал. Он возвращается, извиняется и некоторое время ведет себя вполне сносно. Но его поведение предсказуемо, как погода: зимой всегда холодно, а летом – тепло. Никто не знает, когда он сорвется в следующий раз, но это обязательно случится.
Почему мама ему верит? Не знаю. Но, с другой стороны, понимаю, что наша жизнь может стать еще хуже, если мать от него уйдет.
Я не представлял, что буду делать в ближайшем будущем, но твердо осознал: никогда не буду обращаться со своими детьми так, как обращается с нами Фредди Триплетт. Никогда не буду терроризировать домашних, орать и бить женщин и детей, пить до беспамятства. Но все это придет в далеком будущем, а пока мне надо противостоять Фредди, чтобы не быть похожим на него. Тихая ненависть. Это все, что мне остается.
Во мне стал назревать протест. Конечно, мне с ним не справиться и я не могу с ним драться. Поэтому мог полагаться только на то, что знаю и умею и чего он сделать не в состоянии. Фредди не умел читать, и я решил этим воспользоваться.
Иногда я читал вслух. Просто так, показывая ему то, что умею читать, а он – нет. Да, у меня большие уши, но я хотя бы умею читать. Ты можешь меня побить, но все равно не способен ничего прочитать. Иногда я открывал книгу и громко, чтобы он слышал, спрашивал мать о том, как пишется то или иное слово или какое оно