У Крысы, чей рост едва достигал полутора метров, не было одной руки – то ли он потерял ее в борьбе за существование, то ли так и родился. Урод не сомневался, что легко справится со старухой, и, преследуя ее, уже прокручивал в голове жестокую сцену изнасилования. Но когда он набросился на Алису, отвратительно вереща, та неожиданно выпрямилась, и Крыса замер, увидев под истлевшим капюшоном молодое правильное лицо красивой женщины и выбившуюся прядь пронзительно рыжих волос; а больше не увидел ничего, потому что в горло ему вонзился блестящий армейский нож.
Как только конвульсии мутанта утихли, Алиса вытащила из его тела оружие, отерла лезвие о лохмотья уродца и, вновь, словно по волшебству превратившись в дряхлое чучело, потащилась домой, в свою пещерку.
Из еды чаще всего попадались просроченные консервы – особенно поддержал ее ящик бразильского ананасового сока. Как ни странно, свалка могла обеспечить ей достаточно хорошее питание; а оно было Алисе жизненно необходимо именно сейчас.
Другую серьезную ее проблему решила целая коробка бракованных подгузников, которая чудом попалась ей как-то по пути домой. Именно они позволили ей не покидать обжитое за последние полгода убежище.
Сидя во тьме, забившись на заднее сиденье пикапа, она прижимала к груди двухмесячного младенца, который никогда не плакал – словно зная, что детский плач был бы слишком привлекательной приманкой для местных стервятников.
4.
Неоновая надпись «Budweiser» из последних сил мерцала над стойкой бара – ностальгическая грусть по старым добрым временам, когда в этой части света еще можно было купить пиво. Крамер с отвращением потягивал местный «виски» – единственное доступное в Далласе более-менее удобоваримое пойло; гнали его из каких-то пустынных трав, скорее всего, даже не разбираясь, каких именно – не так много здесь и росло.
Тихонько скрипнула входная дверь – значит, вошел кто-то уж очень маленький и несмелый: обычно дверь, снабженная пружиной, закрывалась с громким стуком, так что звякали бутылки на стойке.
– Крамер, – раздался свистящий шепот откуда-то из-за бедра Алекса. Он обернулся. Маленький человечек с закутанным в тряпки лицом и шипящим дыханием.
– Чего тебе? – Крамер вспомнил его: обычно нищий ошивался поблизости от дома, где жил Крамер, и время от времени Алекс подбрасывал ему пару мелких монет или какие-нибудь объедки. Но коротышка никогда не заговаривал с ним, и Крамер удивился, что тот вообще знает, как его зовут.
– Они тебя ищ-щут. Люди Биш-шопа раз-сгромили тв-фою кв-фартиру. В-фполне в-фоз-смож-шно, с-скоро будут з-сдес-сь, – так могла бы говорить змея. А может, парню просто неудачно выбили пару зубов.
– Вот дерьмо… С чего бы это?
– Пох-хож-ше, толс-стяк из-с с-страны Оз-с раз-сгов-форилс-ся, – Крамер даже не стал удивляться, откуда этот недомерок знает Элли.
Он