– Папочка, почитай мне! – на кухне появилась Дина в пижаме. – Я тебя жду-жду…
– Пойдем, пуговка.
Девочка просияла, схватила отца за руку и повела за собой.
Глава вторая. Петрович
Под потолком детской висел воздушный шар с корзинкой, внутри светилась лампочка. На полках теснились тощие Барби и пухлые мягкие игрушки, стопка учебников пристроилась прямо на полу возле стола, с обратной стороны двери на вешалке висел отглаженный школьный пиджачок. Веселые обои с плюшевыми мишками выцвели и местами обтрепались. Раньше Слава не обращал на это внимания, как любой человек не замечает обыденную домашнюю обстановку. Но теперь, когда переезд в новый дом перешел из категории «мечтаем когда-нибудь» в другую – «вот-вот собираемся», он смотрел на все другим взглядом. Девчонкам надо будет отдать комнаты побольше, а спальню для них с Гулей можно сделать и в маленькой.
Он сел, как всегда, прямо на пол возле нижнего яруса двухэтажной кровати, скрестив ноги по-турецки. Старшая, Карина, буркнула из-за стола, не поворачиваясь:
– Привет, пап!
– Уроки сделала? – спросил Слава.
– Опять будете мешать заниматься?
– Терпи, казак, атаманом будешь! Может, у тебя скоро своя комната будет.
– Правда? – Карина оглянулась, в ее черных глазах блеснул живой интерес.
– Раз отец обещает, значит, будет. Если принесешь все пятерки за полугодие.
Карина вздохнула и уткнулась в тетрадку.
– Папа, а дядя Петрович сегодня придет песню петь? – спросила Дина, уже забравшись в постель.
– Нет, доча, он больше никогда не придет.
– Почему?
– Его забрали злые волшебники.
– А к нам они не придут?
– Я их не пущу, – улыбнулся он. – Давай свою книжку.
«Среди обширной канзасской степи жила девочка Дина. Ее отец, фермер Слава, целый день работал в поле, а мать Гуля хлопотала по хозяйству».
Карина фыркнула из-за стола и покрутила ручкой у виска.
Дина хихикнула и зажмурилась.
Он читал вслух, слышал свой голос, как со стороны, а в голове крутилась беспокойная, скрипучая мысль: «Если резко бросить пить, можно умереть». Откуда он это знает? Где-то слышал или читал. Вчера Слава не заходил к соседу, и тот явился сам, часов в десять, когда Гуля уже укладывала детей спать. Дыхнул тяжелым перегаром, уставился мутным взглядом на славины руки и жалобно попросил:
– Одолжи полтинничек, а? Я верну через неделю.
Оба знали, что обещания Петровича сравни предвыборным, разве что скромнее, и денег он никогда не вернет.
– Дал бы, да нету, – честно ответил Слава. – У меня только крупные, а жена не разменяет, сам понимаешь.
«Русские не сдаются», – красноречиво гласила растянутая, выцветшая футболка соседа. Если дело казалось выпивки, Петрович этому девизу следовал беззаветно.
– Помираю, брат. Как пить дать,