Без слов ответа – завтра сбудется ли?
И неба пасмурного грот.
Рассвет туманит окна в комнате,
Булыжник влажный от росы.
А это утро – вы запомните ли –
Минуты ночи и дня часы?
И вы ушли, слегка покачиваясь,
В рассвет туманный и сырой,
Куда-то вдаль, не оборачиваясь,
Со счастьем вместе, с темнотой.
В летописях города Костромы есть такая запись – передаю ее почти текстуально: новогородские девки-ушкуйницы взяли приступом городок Кострому (тогда это еще был городок) и учинили с его мужиками всяческие безобразия. На этот раз так не случилось. О других говорить не могу, но с одним мужиком все окончилось вполне благополучно (и с ушкуйницей, кажется, тоже).
Одним словом, мирная жизнь, которую мы совсем забыли, – это совсем иное, чем война. Она нам приносит и новые радости, и новые горести. Ко всему этому надо снова привыкать. Что просто лишь на первый взгляд.
Ожидание завтра
В ту памятную осень сорок пятого очень рано начались утренние заморозки. Погода стояла прекрасная – настоящая золотая осень. Солнце, бездонное голубое небо, золото листьев. Казалось, что каждое утро жизнь начиналась сначала. И созвучный этому утру я спешил морозной ранью по тропинке, которая вилась вдоль Волги, к своим самолетам.
Прозрачная свежесть осеннего утра,
Яркий румянец на женских щеках.
А под ногами хрустящая пудра
Инея в травах, на желтых листах.
И с шагом упругим желанья рождались,
Созвучные ветру, морозу, заре.
Так здравствуй же, утро, заволжские дали,
Синеюший лес на высокой горе!
Я пробовал заниматься. Ездил в Ярославль в публичную библиотеку. Убедился, что забыл математику – совершенно! Наука была от меня бесконечно далеко – еще в той, прошлой и совсем не реальной жизни. И тем не менее, она существовала. Более того, она все приближалась. И понемногу становилась реальностью – к ней надо быть готовым. Пробовал писать стихи. Быстро понял, что это не мой удел: так, иногда, для себя, под настроение, а серьезно…
Я знал, что пока надо оставаться в полку. Будущее само покажет, что и как. А служба у меня пока получалась. Дело свое я, кажется, знал. Начальство меня ценило, товарищи тоже. Ну а то, что чины росли медленно, – в этом ли дело? На то я и технарь. Зато и демобилизовывать меня никто не собирался. За плечами у меня Академия имени Жуковского – не так было много оружейников с таким дипломом. На всю дивизию я один. Вот так я и рассуждал тогда.
И все же я понимал, что состояние, в котором я пребывал, временное. Я чувствовал приближение перемен и ждал их. Но даже не догадывался, откуда они могут прийти. Несмотря на послепобедную эйфорию ощущение жизни было тревожным.
Мой последний военный парад
В первых числах ноября наша дивизия перелетела в Прибалтику. Ее полки расположились