Когда они в очередной раз пили, я мужу сказала:
– Володя, не пей, тебе же рано вставать. И тут его мать как закричит:
– Сынок, мужик ты или не мужик? Дай ей как следует, чтобы знала, кто в доме хозяин. За меня ей дай, за свою мать!
Он как сдурел: бил меня, по полу катал, пинал, а я живот закрывала. Ведь я уже тогда ребенка ждала. Думала, что он меня убьет. Загнал меня пинками в угол, где висела икона Божией Матери. И тут как бы очнулся, бросил меня бить и спать завалился.
Простила я его. Он утром клялся, что больше водки в рот не возьмет. Я его любила и потому хотелось верить. Надеялась также, что его мать пожалеет меня или хотя бы своего будущего внука.
Я все успевала: и полы мыла, и пироги пекла, и вязала. Отпускала мужа на рыбалку, делала все, чтобы только в нашей семье мир и покой был.
А свекровь как глянет бывало: глаза злющие, аж мурашки по телу.
Молодая я была, глупая и беззащитная. Жмусь к мужу в постели, хочу, чтобы пожалел.
Родила я девочек-близнецов и назвала их в честь свекрови и моей матери – Валя и Наталья. Достались мне близняшечки мои на одни руки. Никто мне не помогал: ни свекровь, ни муж. Он стал пить и дома не ночевать. Словно почувствовал, что я никому не нужна и во всем от него завишу. Денег по копейке давал, все пропивал, даже наши вещи.
Стало у меня сердце болеть. Лягу – болит, сяду – болит. А в больницу не лечь, не с кем детей оставить. Стала я замечать, что не могу больше быстро работать: в глазах темнеет и сердце обмирает. Денег постоянно нет. Картошку, и ту без постного масла ели.
И дожили мы до того, что я поняла: если останусь в этой семье, то умру.
Мужа после очередной пьянки и драки забрали от соседей и посадили на 15 суток. Собрала я свои пожитки и детские вещи и уехала к своей маме. А там вдруг пошли по мне какие-то синие шишки, даже на ладонях. Я отправилась в больницу, а там представления не имеют, что это и как это лечить. Врач так и сказала: впервые вижу такое.
Повела меня мама к знахарке. Она стала шептать молитвы, и я без памяти повалилась на пол. Бабка сказала:
– Свекровь над ней изгаляется. Сделано так: вернется в семью – умрет, а не вернется – тоже умрет. Так делают только от большой ненависти и зла.
Лечить меня знахарка отказалась. Сказала: ищите знахаря посильней. Больше она нам двери не открыла.
А вечером приехал мой муж и сказал моей маме, что если я сейчас же с ним не поеду, то он хату нашу спалит и всех нас убьет. Мама мне говорит:
– Поезжай, дочка, от беды. Возможно, он все понял и больше не будет драться. Все-таки у вас двое детей. А так и, правда, дом подожжет да еще всех поубивает.
Договорились мы с ним больше не ругаться, все плохое забыть. Да, видно, не смогли. Как бил, так и бьет, но теперь с умом, без синяков. Положит на мою голову подушку и молотит. Детей забыли, все у нас драки да разборки.
А свекровь радуется моему горю, говорит:
– Так тебе и надо. Я тебя предупреждала, что все равно жить вам не дам. А я свое слово всегда держу.
Под