Но если всем своя дорога,
И есть завет: не прекословь, –
Зачем же нам, по воле Бога,
Дана – бездейственно – Любовь?
Дождичек
О, веселый дождь осенний,
Вечный – завтра и вчера!
Всё беспечней, совершенней
Однозвучная игра.
Тучны, грязны и слезливы,
Оседают небеса.
Веселы и шепотливы
Дождевые голоса.
О гниеньи, разложеньи
Всё твердят – не устают,
О всеобщем разрушеньи,
Умирании поют.
О болезни одинокой,
О позоре и скорбях
Жизни нашей темноокой,
Где один властитель – Страх.
И, пророчествам внимая,
Тупо, медленно живу,
Равнодушно ожидая
Их свершенья наяву.
Помню, было слово: крылья…
Или брежу? Всё равно!
Без борьбы и без усилья
Опускаюсь я на дно.
Они
Звенят, поют, проходят мимо,
Их не постичь, их не догнать,
Во мглу скользят неуловимо –
И возвращаются опять…
Игра и дымность в их привете,
Отсветы мыслей, тени слов…
Они – таинственные дети
Еще несознанных миров.
Не жизнь они – но жажда жизни,
Не звуки – только дрожь струны.
Своей мерцающей отчизне
Они, крылатые, верны.
А я, разумный и безвластный,
Заворожить их не могу,
Остановить их лет неясный,
Зажечь на этом берегу.
Я только слышу – вьются, вьются,
Беззвонный трепет я ловлю.
Играют, плачут и смеются,
А я, безвластный, – их люблю.
Коростель
А. К.
«Горяча моя постель…
Думка белая измята…
Где-то плачет коростель,
Ночь дневная пахнет мятой.
Утомленная луна
Закатилась за сирени…
Кто-то бродит у окна,
Чьи-то жалобные тени.
Не меня – ее, ее
Любит он! Но не ревную,
Счастье ведаю мое
И, страдая, – торжествую.
Шорох, шепот я ловлю…
Обнял он ее, голубит…
Я одна – но я люблю!
Он – лишь думает, что любит.
Нет любви для двух сердец.
Там, где двое, – разрушенье.
Где начало – там конец.
Где слова – там отреченье.
Посветлеет дым ночной,
Встанет солнце над сиренью,
Он уйдет к любви иной…
Было тенью – будет тенью…
Горяча моя постель,
Светел дух мой окрыленный…
Плачет нежный коростель,
Одинокий и влюбленный».
Между
Д. В. Ф.
«На лунном небе чернеют ветки…
Внизу чуть слышно шуршит поток.
А я качаюсь в воздушной