Всех обуяло неприятное предчувствие. А кого-то из присутствующих – ОЧЕНЬ неприятное. Но выбора не оставалось, и бежать было некуда. Их затолкали в огромную угловатую палатку, переполненную беженцами. Под этим «шатром» нашли пристанище не менее ста душ. Примитивные раскладные кровати стояли очень тесно. На всех кроватей не хватило – использовались деревянные поддоны, чтобы не холодило от земли (в середине марта даже на юге Европы сохранялась прохлада), а сверху на них укладывали надувные матрасы. Спальные места для группы нашлись в дальнем конце палатки – пришлось согнать парочку «посторонних». Дорога измотала всех, и люди растянулись на матрасах, укрывшись пыльными одеялами.
И снова Мансур вертелся и не мог уснуть. В конце концов, Аллаху виднее. Он будет просто плыть по течению! Здесь находились не только арабы – были афганцы, были выходцы с африканского континента. Даже к ночи гул не унимался. В тусклом свете сновали фигуры, переплетались в причудливые тени. Кто-то стонал, ругался, требовал доктора. Кто-то жаловался собеседнику: уже две недели мурыжат в этом лагере! Приятеля с семьей на днях выгнали, депортировали обратно в Судан, как будто там он сможет что-то заработать! С таким трудом перебрались через Ливию, через Средиземное море… Люди умирают от голода, от холода, а европейские страны делят квоты на прием беженцев и никак не могут прийти к согласию! Трое уже умерли в этом лагере! «Нас здесь никто не любит, – тоскливо думал Мансур. – У них своя жизнь, куда мы все лезем со своими чуждыми для них нравами и обычаями?» Из Интернета он знал, с каким скрипом идет прием беженцев. Знал, с каким воодушевлением свежеиспеченные беженцы пополняют криминальные сводки, как чувствуют себя хозяевами, требуют исключительного к себе отношения. Знал, какое свинство его собратья по вере затеяли на Рождество в Кельне – тогда насилию и домогательствам подверглись не менее полутора тысяч немок! И ведь все сходило с рук. Закрывали глаза, корректировали статистику – а все потому, что Ее величество Толерантность правит Новым и Старым Светом!
Утро началось с форменного ужаса. Очнулись в семь утра от вопля в исполнении какой-то толстой негритянки. Женщина орала так, что позавидовала бы полицейская сирена.