Песни бегущей воды. Роман. Галина Долгая

потом откусил. Ягоды ягодами, а то, что сотворено руками людей, несет в себе их силу, их настроение. Та женщина, которая угостила хлебом, хоть и была уставшей от повседневных хлопот по хозяйству, но через ее натруженные руки хлебу передалась природная доброта. Джаркын намочил хлеб еще раз и только прикоснулся губами к пахнущей землей мякоти, как за спиной раздалось пофыркивание. Джаркын оглянулся. Пожилой человек в свободных одеждах, когда-то, видимо, бывших белыми, а ныне впитавшими в себя пыль летних дорог, остановился со своим ослом и, как показалось Джаркыну, ласково смотрел на него.

      – Здравствуй, ата, – приложив руку к груди, приветствовал его Джаркын, – присядь, отведай хлеба, который мне дала добрая женщина.

      – Спасибо, сынок, я сыт, но от глотка воды не откажусь.

      Старик перекинул ногу через шею своего длинноухого возницы и встал на ноги. Освободившись, осел отошел в сторону и принялся жевать сухие кустики трав. Старик присел на камень рядом, а Джаркын опустил кожаный сосуд в реку; дождался, когда из горлышка выползли все пузыри и полный подал страннику, между тем рассматривая его.

      Стар, да, стар! Редкая седая борода отдельными прядками доходит ему до груди. Струйки воды стекают по волнистым волоскам прямо на край простого холщового халата, за которым виднеется ворот рубахи. Голову странника закрывает круглая валяная шапочка с острым, как пика, навершием.

      Утолив жажду, старик облизнул губы, давно потерявшие алый цвет. «Не так уж стар я, если посмотреть на этого человека», – подумалось Джаркыну. Старик вернул бурдюк, вздохнул, положив руку на колени.

      – Молодыми мы и не задумываемся, что вкушать пищу – это тоже труд, – с улыбкой сказал он.

      – Ваша правда, – согласился Джаркын. Помолчал и вежливо поинтересовался:

      – Давно вы в пути?

      Старик прищурился. Морщинки у глаз сгустились, а самих глаз и не увидеть под кустистыми бровями, такими же седыми, как и борода.

      – Нет, добрый человек, я еду от сына – он там, на холмах овец пасет. Еду в свой кишлак, за ту гору, которая здесь смотрит на нас стеной скал! А наш кишлак как раз стоит у ее подножия, с другой стороны.

      – А-а, – понимающе протянул Джаркын.

      – А ты, я вижу, не из наших краев?

      – Не из ваших. Оттуда пришел, из-за гор.

      – А-а! – удивился старик. – В дальний путь отправился без поклажи? Или растерял все по дороге?

      – Что-то потерял, что-то нашел, – уклончиво ответил Джаркын.

      Тень от дерева передвинулась, и жаркое солнце припекло спину. Джаркын встал, наклонился к воде, зачерпнул горсть и плеснул себе в лицо. Растер шею. Почувствовав живительную силу воды, улыбнулся.

      Старик все смотрел на него.

      – Свободен ты! – сказал вдруг. – Легко идешь, нет за тобой груза, о котором думал бы с тоской и заботой.

      – Это так, ата. Ничего там не осталось – ни дома,