Тем временем Катя продолжала отчитывать горничную.
Она вперила в нее презрительный взгляд и сказала резко:
– Зачем вы пришли сюда? Работать?
– Да, мадам… – она вдруг заплакала и, отвернувшись, стала медленно сползать по стене, всхлипывая. Затем повернулась и затрясла головой:
– Да, да… Да!
– Прекратите истерику! – Катя с размаху ударила ее по щеке.
Девушка замолчала, вытирая слезы.
– Не увольняйте меня. Прошу вас, – сказала она сдавленным голосом. – У меня двое детей.
Она жалобно посмотрела на Катю.
– Хорошо. Я не уволю вас. С завтрашнего дня будете приходить ко мне в кабинет для уборки, каждый вечер.
Катя подошла к окну и медленно, заложив руки за спину, сказала:
– Мне нужны ваши глаза и уши. Везде, где сможете. Вечером расскажите, что слышали и видели.
Она обернулась и добавила с улыбкой:
– Даже больше уши, чем глаза. Все равно многое увидеть вы не сможете. А вот услышать всегда легче. – Катя погладила пальчиком по обоям и задумчиво продолжила, глядя прямо перед собой:
– Кто? С кем? Когда? И где? Что говорят?
Она отвернулась к окну, продолжая:
– И вот еще что…
– Что?
– Попытайтесь выяснить, куда ходит художник и с кем?
– Он ходит один. Я это и так знаю.
Катя согласно кивнула головой:
– Ну что, договорились?
– Что скажет управляющий? Он занимается расстановкой прислуги…
– Меня не волнует, что он скажет! – Катя резко повернулась к девушке, – наплевать на то, что он скажет!
– Да, конечно. Я все сделаю.
Катя улыбнулась в ответ:
– Ты умная и хорошая. Я в тебе не сомневалась. Как тебя зовут?
– Вера.
– Вот и хорошо, Вера, – она отвернулась к окну и замолчала, сомкнув губы, о чем-то думая.
Горничная попятилась и, тихо отворив дверь, вышла.
* * *
Сергей Иваныч сидел за столом и, приложив мобильный телефон к уху, слушал. Он переводил тревожный взгляд с одного окна на другое. На озабоченно-усталом выражении его лица отчетливо проступали морщины. Лучи солнца, падающие из раскрытого окна, подчеркивали этот отпечаток времени, так четко, как никогда. Он вообще крайне редко смотрел на себя в зеркало. Делал это лишь по необходимости. Зато других любил рассматривать. Особенно когда собиралось много людей, в людных местах, куда его иногда просила отвезти Катя. Его колкий внимательный взгляд выдавал в нем профессионала. Он быстро окидывал взглядом присутствующих, подмечая все детали, на которые следует, по его мнению, обращать внимание. Это был первый заход. Вторым заходом он дорисовывал картину. Она отпечатывалась в его голове словно схема с пунктирными, красными линиями и стрелками, т.е. со всем необходимым арсеналом