– Все.
Но логика есть, ибо:
– А если я не знал, что он на лесоповале, то мне и удивляться нечему.
Вы скажете:
– Я помню.
Ответ:
– Так это когда было-то? – Давно. А сейчас может приехал сюда за Любительской натюрлих, а просто так не дают:
– Отработай сначала для рекламы нашего Елисея продавцом неделю, али больше, как мальчик в книге Стивена Кинга в придорожном кафе:
– До полного изнеможения.
Он думал, это шутка насчет изнеможения в таком шикарном натюрлих маге. Но оказалось, вот она пришла в виде СНС и Пели, а также подоспевшего иностранного корреспондента Вани.
– Ничего здесь не записывать, – сказал, привыкшим в последнее время к командованию голосом Михаил Маленький, – здесь и так всё о'кей.
– Отлично, – сказал Ваня, – скажите что-нибудь хорошее в подтверждение ваших не только слов, но и последующих намерений.
– Я те щас скажу, – сказал Михаил, хотя думал бездумно ляпнуть:
– Безусловно, – но увидев, что СНС – сама к своему изумлению – вытащила большую шоколадину, и что самое не совсем понятное:
– Почти с самого низу, – так что остальные даже закачались осуждающе, – сказал то, что сказал.
– Они не довольны, что вы взяли снизу, – сказал Пели, и сам полез лапой на верхатуру, но никак не мог дотянуться до самой верхней, и свалился на СНС. Оба упали, но прилавок все равно закачался, завибрировал, как барабан Ринго Старра, и шоколадки, как девушки на концерте Битлз, полезшие через полицейское оцепление:
– Посыпались вниз, в радостные лапы благодарных на этот раз не слушательниц, но не менее жаждущих сладостных наслаждений покупателей.
– Кому-то придется за всё заплатить! – заорал благородным голосом концертмейстера Михаил Маленький. Но когда одна шоколадка попала ему в лицо, Михаил, не счел возможным бездействовать, и определив по довольному лицу, что эта была СНС:
– Отправил в нее целую вазу мин замедленного действия. – Ибо это был не простой и даже не шоколадный зефир, а обсыпанный густо сахаром, мягкий и сочный, с тремя полосками оранжевого, зеленого и бежевого цветов – мармелад. Эффект его был замедленный не от того, что он чем дальше, тем больше лип ко всему, кто любил и не любил, но чем дальше – тем лип меньше, но что удручало:
– Всё равно клеился, – как банный лист к рукам и вообще всякой приличной одежде граждан, оказавшихся поблизости.
Постепенно от СНС люди начали шарахаться, как от чумы, ибо все здесь были:
– В чистом.
Она заплакала. Подошел Кот – только что от секции с сельдью атлантической.
– О чем плачешь, Золушка? – спросил он.
– Тебе хорошо, ты хорошо пахнешь, селедкой, а я вся в мармеладе, – и леди опять неутешно зарыдала. Ибо сахар и ему подобных существ не очень любила из-за