Будут ярко пылать две зари.
12. Афродита
Умывшись пенною волной,
Я отрешённо сел на камень —
И захлестнул вдруг с головой
Меня прибой воспоминаний.
И предо мною в тот же час
Воскресло то, что позабыто.
И ты из пены родилась
В глазах моих, как Афродита.
Ты улыбаешься, но грусть
Глаза печёт мне едкой солью.
Коснуться я тебя боюсь —
Ты осязаема до боли!
А ты, склонившись, обожгла
Зрачки горячим поцелуем
И слёзы пьёшь из грустных глаз,
До сумасшествия волнуя.
И наполняется душа
Твоим и шёпотом, и дрожью.
И то меня бросает в жар,
То тонким льдом морозит кожу.
Точь-в-точь течёт по мне недуг
Росой кипящей и студёной.
Я с камня встал – и вижу вдруг,
Как ты бежишь ко мне по склону!
13. Любовь на коленях
Шёл, походкой скрипя,
с молодой старина.
И так гордо ему
с ней плестись было в паре,
Что заметить не мог,
как родная жена
Подмигнула хитро
мимо шедшему парню.
Вспомнил я невзначай
то, что видел во сне
Или в сказке лесной
подзабытого детства:
На колени стал дуб
и склонился к сосне
На глазах у всего
изумлённого леса.
Словно молнией он
сбитый взмахом одним,
Вдруг, согнувшись, в траву
опустился со стоном —
И простор синевы
отворился над ним,
Лишь успела взлететь
с ветки в небо ворона.
Той сосне молодой
старый дуб прошептал;
«Был я всю твою жизнь
для тебя только тенью.
Но глядеть свысока
на тебя так устал,
Что мне легче стоять
пред тобой на коленях!
И за то, что упал
я так низко, прости…»
Но сосне рядом с ним
стало скучно и тесно —
И в открытый просвет
начала та расти.
А спустя пару лет
поднялась выше леса
И ветвями вверху
с юным клёном сплелась:
Отдалась ему вся —
и душою, и телом.
Дуб же старый усох