Сидорыч не нашел в своей холопской душе достаточно силы, чтобы открыто протестовать против замыслов его сиятельства и честно и прямо отказаться от возложенного на него гнусного поручения.
Он примирился с необходимостью и, как утопающий хватается за соломинку, схватился за мысль, что, быть может, эта чаша пройдет мимо него.
Вскоре он был снова позван в кабинет к князю.
Предчувствуя тему предстоящего разговора, он явился бледный, трепещущий.
Это, после описанного нами разговора князя со своим камердинером, было уже чуть ли не третье совещание сообщников.
Князю Святозарову, казалось, доставляло наслаждение растравлять рану своего сердца, умышленно бередя ее.
Разговор с единственным человеком, с которым князь мог говорить о своем несчастии, с Степаном, вследствие этого был всегда со стороны князя рассчитанно-продолжительным.
Он то начинал в подробности рассказывать Степану историю своей женитьбы, своей любви к жене и к первому ребенку, ее холодность, ее отчужденность от него, то старался выпытать от него, что он сам знает и думает по поводу его семейного разлада.
Так было и на этот раз.
– Разве ты не знаешь причины, почему княгиня уехала из Петербурга?.. – спросил, между прочим, Андрей Павлович, пристально смотря на стоявшего перед ним Сидорыча.
– Если ваше сиятельство настаиваете, то я отвечу вам правду – я догадался…
– Тогда, значит, ты знаешь, что жена меня обесчестила.
Степан печально наклонил голову.
– Да! – продолжал князь глухим голосом. – Несчастная имела любовника.
– Вы рассчитались с ним, ваше сиятельство…
– А, ты и это знаешь!..
– Да.
– В таком случае, ты хорошо понимаешь, что ребенок, который должен родиться, не имеет права носить имя князей Святозаровых.
Степан снова испуганно вскинул глаза на своего барина.
– Это не мой ребенок! – выкрикнул уже много раз повторенную им фразу князь…
– Если ваше сиятельство мне позволит… – вставил Сидорыч.
– Говори.
– Я думаю, что ваше сиятельство можете ошибиться.
– Я не ошибаюсь… Но к делу… Итак, ты берешься исполнить мое поручение?..
Степан вздрогнул, но тотчас пересилил себя и с трудом выговорил:
– Для вашего сиятельства я на все готов.
– Слушай же… Необходимо украсть ребенка прежде, нежели его успеют окрестить, а затем надо скрыть его…
– Ваше сиятельство! – только произнес Степан.
– Могу я на тебя рассчитывать или нет? – спросил князь, нахмурив брови.
– Конечно, но…
– Ну?
– То, что ваше сиятельство хочет предпринять, так серьезно…
– Я это знаю, но это необходимо… Я должен это сделать для моего сына.
– Ваше сиятельство подумали о последствиях, которые будут после исчезновения ребенка?..
– Конечно.
– И