– Мне очень, очень жаль Гила, – сказала Джул. И она говорила совершенно искренне.
– Он болел целую вечность. Принимал столько таблеток. – Пэтти помолчала, и, когда продолжила, ее голос снова дрогнул от сдавленных рыданий. – Я думаю, после того, что случилось с Имми, у него просто не осталось сил бороться за жизнь. Он и Имми, дороже их у меня никого не было. – Она словно снова заставила себя встряхнуться. – Так вот, возвращаясь к моему предложению. Ты же примешь мое приглашение?
– Я же сказала, что приду. Конечно.
– Тогда жду тебя в «Плюще» завтра, в час дня. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня и для Гила после смерти Имми. И я даже приготовила для тебя сюрприз, – сказала Пэтти. – То, что может по-настоящему взбодрить нас обеих. Так что не опаздывай.
После того, как они попрощались, Джул еще долго прижимала телефон к груди.
Ресторан «Плющ» идеально вписывался в тесный уголок Лондона. Казалось, домик был специально скроен для этого крохотного клочка земли. Внутри по стенам были развешаны портреты, витражные окна отбрасывали цветные блики. Все здесь пахло большими деньгами: и жареный ягненок, и оранжерейные цветы. Джул нарядилась в приталенное платье и балетки и добавила красную у помаду к студенческому макияжу.
Пэтти уже ждала ее за столиком, потягивая воду из винного бокала. Когда Джул видела ее последний раз, одиннадцать месяцев назад, мать Имми производила впечатление гламурной дамы. Дерматолог по профессии, лет пятидесяти пяти, подтянутая и стройная, если не считать соответствующему возрасту животику. Ее упругая кожа имела красивый розоватый оттенок, длинные волосы, окрашенные в темно-каштановый цвет, свободно ниспадали завитыми локонами. Теперь волосы, седые у корней, были сострижены в короткое каре. Губы, слегка припухшие, похоже, давно не знали помады. В ее одежде – узких черных брюках и длинном кашемировом кардигане – угадывался стиль Верхнего Ист-Сайда[28], но вместо привычных туфель на шпильке на ногах были ярко-голубые кроссовки. Джул с трудом узнала ее. И пока Джул шла к ней через зал, Патти поднялась девушке навстречу, приветствуя ее улыбкой.
– Я выгляжу по-другому, знаю.
– Нет, что вы, – соврала Джул. Она поцеловала Пэтти в щеку.
– Больше не могу этим заниматься, – призналась Пэтти. – Все утро перед зеркалом, неудобная обувь. Тонны косметики на лице.
Джул села за столик.
– Когда-то