«О, возлюбленная моя!». Письма жене. Вольф Мессинг

а у этого великого человека тоже, как я думаю, был дар вроде моего. Я помню, что он предсказывал случившееся примерно в это же время[27]. Сердце радуется – как же хорошо, какая отличная новость. Мы с Исааком выпили немного вина по этому поводу. Местные евреи делают свое вино, и оно у них похоже на вино, а не на уксус. Одна лишь мысль омрачает мою радость – почему это не случилось хотя бы пятнадцать лет назад? Столько человек остались бы живы! Увы, прошлого не изменить. Гоню от себя мрачные мысли, говорю себе – хорошо, что хотя бы сейчас это произошло. Восемнадцать веков должно было пройти, чтобы все вернулось на свое место![28] Мы с Исааком поспорили, сколько поколений умещается в восемнадцать веков. Он считал по три поколения на век, но я доказал ему, что надо считать по пять. Каждые двадцать лет – это новое поколение. Получается, что девяносто поколений прожило в изгнании! Девяносто! Представляю, какая радость царит сейчас во всем мире! Еще раз поздравляю тебя, драгоценная моя!

      Забыл написать еще об одном хорошем здешнем обстоятельстве. Кормят в санатории замечательно. Если бы драгоценная моя была бы рядом, то не смогла бы ни в чем упрекнуть здешних поваров. Мясо они готовят, как положено готовить мясо, печенку – как печенку, курицу – как курицу. Ничего не передерживают и не подают полусырым. Лишь на вопрос о том, есть ли в пюре молоко, я получил от официантки немного резкий ответ, но ее резкость была вызвана непониманием сути дела. Она решила, что я привередничаю. Когда же я объяснил ей, что евреям нельзя смешивать в одной трапезе мясное с молочным, она извинилась. Странное дело – все вокруг знают, что евреи не едят свинину, но то, что нам нельзя мешать мясное с молочным, не знает почти никто. А уж о том, что крольчатина не кошерна, я даже вспоминать не стану.

      В санатории есть можно, а вот в городе лучше и не пытаться. В городе хорошо пить кофе, здесь его готовят замечательно. Получается очень крепкий и ароматный напиток. Еда же вся острая, совершенно мне незнакомая, очень часто жирная. Изжога от такой еды гарантирована. Правильнее всего делать как я – питаться в санатории, а в городе пить кофе и наслаждаться запахами мяса, которое готовят на углях. Мясо это для меня на вкус слишком сухое и жесткое, но пахнет оно, когда готовится, замечательно. Исаак рассказал, что здесь даже в годы войны не испытывали голода, потому что все ведут свое хозяйство. У Исаака, несмотря на то что он фотограф, причем – единственный в городе, так что без дела не скучает, тоже есть хозяйство. Большой огород, размером с маленькое поле, почти такой же сад, овцы, козы, куры. Вспомнив детские годы, я немного обсудил с моим другом хозяйственные вопросы, за что был удостоен почетного звания «Еврейская голова». Исаака удивило, что приезжий из Москвы кое-что понимает в сельском хозяйстве и умеет отличить яблоню от груши, когда на деревьях нет плодов. Я, конечно же, не обладаю такими познаниями, как мой несчастный отец, и многое уже позабыл, но поддержать разговор о видах на урожай могу. Из своего винограда Исаак делает замечательную пейсаховку Скачать книгу