– Ну дык, денежки-то нам за то и уплочены…
Туман сгущается, в нем нет уже ни боли, ни звезд, ни луны, ни Циклопа. И ее, Лии, больше нет…
…Кукла, нареченная Лией, теперь не сопротивляется и даже не смотрит на него, своего мучителя. Глаза-бусины тусклые, от недавнего живого блеска не осталось и следа. Глиняная голова расколота, из трещины сочится кровь, окрашивает красным мягкие, как пух, волосы. Платье, порванное спереди и сзади, обвивает тонкие ножки грязными лохмотьями. Бедная кукла… Бедная Лунная девочка…
– Чего, Монгол, дрейфишь?! – Ленька Зубарев врезал носком ботинка по утопающей в кромешной темноте неприметной дверце.
Кто дрейфит? Нашли чем пугать бывалого! Он на Байкале на пятнадцатиметровую глубину погружался, с вертушки с парашютом прыгал аж шесть раз, на Кавказ в горы ходил в поход не абы какой, а пятой степени сложности, а тут такая ерунда – городской морг. И никакая это не проверка на смелость – он свою смелость уже давно кому требовалось доказал, – а самая обыкновенная глупость и мальчишеская бравада. Просто Зубарев, который в жизни своей ничего страшнее майской грозы не видывал, после пол-литры водки вдруг воззрился на него глазами, еще не стеклянными, но уже шальными, и задал риторический вопрос:
– А не слабо ли тебе, Монгол?..
А он, дурак, вместо того чтобы послать Зубарева куда подальше и самому отправиться на боковую, повелся на провокацию:
– Не слабо, – даже недослушал, что товарищ вознамерился ему предложить. Не зря бывшая подружка называла его бедовым.
– Дружбан у меня есть, одноклассник, – Зубарев икнул и радостно улыбнулся, – совершенно отмороженный тип, работает санитаром в судебно-криминалистической лаборатории. Страшилки рассказывает такие – аж кровь в жилах стынет. Ну, там, про случаи всякие разные, про покойничков неупокоенных и тайны неразгаданные. Говорит, что на его работе никто долго не задерживается, а если задерживается, то либо седеет до срока, либо спивается, потому как по-другому не получается, крышу сносит едва ли не в первую ночь дежурства.
– Так уж и сносит? – Ему бы сразу догадаться, к чему Зубарев клонит, а он вопросы начал задавать…
– А то! Когда ты один, а их десятки – это ж тебе не хухры-мухры!
– Кто – они?
– Ну, трупы. Переночуй-ка ночку в такой теплой компании, точно поседеешь. Тут Гоголь со своим «Вием» отдыхает. И, наверное, даже Кинг… – Зубарев нервно поежился, посмотрел с вызовом. – Валик меня давно уже на огонек зазывал, чтобы я лично убедился, что это все не пустые разговоры, а истинная правда.
– Про Вия?
– Да не про Вия, а про профессиональную вредность. Ты понимаешь, я ему о том, как нынче тяжело работать менеджером в солидной компании, постоянные нервы и стрессы. А он мне: «Ты, Зубарь, еще настоящих стрессов не видел, и все твои риски – чистой воды детский сад». Это он к тому, что у нас с тобой, людей занятых и карьерно реализованных, не работа, а детский сад, а у него, недоучки, – сплошной «хичкок».
– Ну