Вернувшись в гостиную, Игорь Семенович почувствовал во рту странный железисто-горьковатый привкус. Машинально отпив сладкого какао, Орский с усилием подавил рвотный позыв. Вдруг сильно закружилась голова, заслезились глаза и защипало в носу. Озабоченный своим состоянием, Орский судорожно вдохнул, чувствуя, как сильно распух во рту язык и спазм сковал онемевшую грудь.
«Господи… – мелькнула испуганная и растерянная мысль, – что это со мной?»
Все тело покрылось холодной испариной и мелко затряслось, словно в лихорадке. Предметы вокруг окрасились в фосфоресцирующие желтые и зеленые цвета, больно бьющие по зрению пронзительными вспышками.
«Господи… Плохо мне… Плохо». Мысли скакали в бешеной пляске в такт лимонному мерцанию, залившему уже все вокруг. Орский встал и сделал несколько шагов обратно в коридор, где стоял, спасительный теперь, телефон. Но онемевшие вдруг ноги неожиданно подломились, и президент «Ультра» упал сначала на колени, потом на грудь, ударившись об пол нечувствительным подбородком. Организм как будто вмиг лишился всей жизненной силы, причем так стремительно, что разум успел лишь только испугаться. Анализировать происходящее было просто невозможно. Чернильно-черная клякса расплылась по всей периферии зрения, погружая человека в бездонную пропасть, разверзнувшуюся прямо под ним, в полу дорогой московской квартиры.
«Все. Умираю…» – последняя мысль мигнула и растаяла в наступившей темноте. Орский захрипел и, отчаянно выгнувшись, мучительным усилием перекатился на спину. Все пространство вокруг залепила сплошная непроницаемая жидкая тьма. Тьма…
– Игорь!