А Морис тем временем как-то отклассифицировал и меня, имярек, и причислил, надо полагать, к определенному типу если и не вполне беспозвоночных, то каких-нибудь хитиново-хордовых… Заговорил тихо и внятно, губы продолжали изображать улыбку, глаза… Да что говорить, нехорошие были глаза.
– Слушай сюда, ищейка. Тебе Анета что-то поручила – ищи хорошо. Отрабатывай. Найдешь – получишь кость. Не найдешь – я их тебе переломаю. И запомни: эта девочка…
Я ударил коротко и резко. В голову. Даже если голова сработана из единого куска бетона с арматурой внутри, такой удар не «держал» никто. Морис исключением не стал. Рухнул подкошенно и бесчувственно на кромку.
Не знаю, что на меня нашло. Наверное, полугодовое уединение тому виной. И мысли о вечном. Пора было возвращаться в мир. И снова доказывать, что я в нем чего-то стою.
Глава 23
Удар мой был столь скор и резок, что его, сдается, никто попросту не заметил. А вот реакция Ани меня озадачила: в ее взгляде было… искреннее удивление.
– Что с ним? Обморок? – спросила она.
– Похоже на то, – пожал я плечами. – Наверное, я его чуть-чуть… огорчил.
– Что значит… Ты его… ударил?
– Слегка. Извини.
Удивление Ани стало безмерным и безграничным.
– Ты… ударил Мориса… и он… упал?!
– Как видишь.
– Но этого не может быть!
Аня присела, приподняла голову парня. Полузакрытые веки приоткрывали зрачки, в которых не читалось ничего, кроме глубокого беспамятства. Оно и понятно. После такого удара он «вернется» минут через тридцать. И то – не вполне. На «вполне», может статься, потребуется часа два. Или чуть больше.
– Этого просто не может быть! Мориса никто никогда не сбивал с ног! Это даже представить себе…
– Все в этой жизни когда-то происходит впервые. Кто он?
– Мой одноклассник.
– По Австралии?
– Издеваешься? Из детдома! Почему он лежит? – вдруг спросила девушка обеспокоенным тоном.
«А что, он должен еще сидеть? И – долго?» – чуть было не спросил я, но, уловив нешуточную тревогу в Анином голосе, ответил, слегка покривив душой, но честно:
– Нокаут. Минут через десять придет в себя.
– И только?
– И только.
– Что вообще произошло?!
– Да как водится: его неуместная шутка, моя – неадекватная реакция. И всех делов.
Аня покачала головой, и выражение лица у нее было вполне красноречивым и читалось хоть на русском, хоть на австралийском диалекте английского одинаково: «Мужики есть мужики!»
А что может связывать юную австралийскую красавицу с таким типом? Кроме неоплатонических утех, разумеется? И общего школьно-сиротского прошлого? И – почему она бросилась