И в этот момент раздались взрывы гранат и автоматные очереди в районе того «гнезда», в котором находился капитан Гриша. Частые взрывы и интенсивные очереди.
«Неужели из Кабула все же на выручку подоспели?» Андрей даже высунулся из-за камня немного, чтобы понять, что происходит. Зря. В первую же секунду он понял, что это не помощь, а к своим пробивается командир спецназовцев, а во вторую… Мощный удар в грудь опрокинул его на спину и тут же обожгло огнем внутри.
– Попали… С-суки…
…Он пришел в себя через несколько секунд, почувствовав, как какие-то жесткие, безжалостные тиски сжимают пылавшую от боли грудь.
– У-м-м-м-м-м! – застонал он протяжно и попытался высвободиться.
– Ша! Ша, Андрюха! – Лицо Пургена. – Только не надо дергаться!
– Яшка… Что там? Сильно?..
– Ну, что не слабо, так это точно, – ответил фельдшер. – Под ключицу, навылет… И кажется, легкое задело.
Его умелые руки полосовали низ тельника Слона, а потом эти полосатые ленты ложились на грудь.
– Щас перевяжу тебя и дальше побегу… Спирту хочешь?
– А другого обезболивающего у тебя уже нет?
– Все, что есть.
– Давай!
Андрей схватил алюминиевую фляжку и сделал три больших глотка.
– О-о! Вот это дело! Мы еще повоюем. Не дождутся, гады!
Удивительно, но чистый девяностошестиградусный медицинский спирт, которого граммов сто пятьдесят проглотил Слон, принес ему моментальное облегчение. И он воспрял духом.
– Помоги нашим, Пурген! А я тут сам… Та-та-та-та! – вновь обрел голос его пулемет.
Озверевшие вконец моджахеды, не ограничиваясь убийственным огнем пяти ДШК, принялись бить по ячейкам из гранатометов. От прямых попаданий слоистый камень разлетался на куски. Многие бойцы были ранены осколками гранат и камня. Но все, кто хоть как-то мог держать оружие, продолжали стрелять, теперь уже одиночными выстрелами, и бросать гранаты. Все они, молодые, но теперь уже относительно здоровые, хотели жить. А длина их жизни этой ночью зависела оттого, как долго они будут огрызаться…
В 4 часа утра «аисты» пошли в очередную атаку. И патронов «духи» не жалели. А потом они начали давить разведчиков еще и морально, крича во все горло:
– Шурави, таслим![2]
– Ага, щас-с! Разогнался! – проорал в ответ Слон. – Лучше лови мой маслим!
В этот момент его «ПКМ» выплюнул последнюю пулю.
«…Все, Андрюха! Не жди меня, мама, хорошего сына…»
Сержант перевернул цинки, лежавшие на дне их гнезда, – они были пусты… Тогда сержант дотянулся до автомата, одиноко лежавшего в стороне, и отстегнул его магазин.
– Штук десять еще есть… – проговорил он вслух и обернулся к своим раненым товарищам. – Пацаны! У кого что осталось?
– Нож…
– Нож…
– Нож и «эфка»…
– И у меня еще одна «эфка»