Ни толико почтенного: мужу царю он подобен!”
Старцу в женах знаменитая так отвечала Елена:
“Ты и почтен для меня, возлюбленный свекор, и страшен!
Лучше бы горькую смерть предпочесть мне, когда я решилась
Следовать с сыном твоим, как покинула брачный чертог мой,
Братьев, и милую дочь, и веселых подруг, мне бесценных!
Но не сделалось так; и о том я в слезах изнываю!..
Ты вопрошаешь меня, и тебе я скажу, Дарданион:
Муж сей есть пространнодержавный Атрид Агамемнон,
Славный в Элладе, как мудрый царь и как доблестный воин.
Деверь он был мне; увы, недостойная, если б он был им!”[249]
Так говорила, – и старец, дивяся Атриду, воскликнул:
“О Агамемнон, счастливым родившийся, смертный блаженный!
Сколько под властью твоею ахейских сынов браноносных!
Некогда, быв во фригийской земле, виноградом обильной,
Зрел я великую рать фригиян, колесничников быстрых;
Зрел я Атрея полки и Мигдона[250], подобного богу:
Станом стояло их воинство вдоль берегов Сангария[251];
Там находился и я, и союзником оных считался,
В день, как мужам подобные ратью нашли амазонки[252]:
Но не столько их было, как здесь быстрооких данаев”.
После, узрев Одиссея, Приам вопрошает Елену:
“Ныне скажи и об этом, дитя мое: кто сей данаец?
Менее целой главой, чем великий Атрид Агамемнон,
Но, как сдается мне, он и плечами и персями шире.
Сбруя его боевая лежит на земле плодоносной;
Сам же, подобно овну, по рядам ратоборным он ходит.
Он мне подобным овну представляется, пышному волной,
В стаде ходящему между овец среброрунных”.
Вновь отвечала Приаму Елена, рожденная Зевсом:
“Муж сей, почтенный Приам, Лаэртид Одиссей многоумный,
Взросший в народе Итаки, питомец земли каменистой,
Муж, преисполненный козней различных и мудрых советов”.
К ней обративши слова, говорил Антенор благоумный:
“Подлинно, речь справедливую ты, о жена, произносишь:
Некогда к нам приходил Одиссей Лаэртид знаменитый,
Присланный, ради тебя, с Менелаем воинственным купно.
Я их тогда принимал и угащивал дружески в доме;
Свойство узнал обоих и советов их разум изведал.
Если они на собранья троянские вместе являлись, —
Стоя, плечами широкими царь Менелай отличался;
Сидя же вместе, взрачнее был Одиссей благородный.
Если они пред собранием думы и речи сплетали, —
Царь Менелай всегда говорил, изъясняяся бегло,
Мало вещал, но разительно; не был Атрид многословен,
Ни в речах околичен, хоть был он и младший годами.
Но когда говорить восставал Одиссей многоумный,
Тихо стоял и в землю смотрел, потупивши очи;
Скиптра