Пригнувшись к гриве коня, Диана выхватила из колчана стрелу, вставила ее в лук и, выждав еще несколько секунд, когда мчавшийся наперерез татарин уже буквально дотягивался до узды ее лошади, вонзила ему стрелу прямо в горло. И пока он падал с коня, парнишка храбро вогнал копье в бок второго, несколько подрастерявшегося воина, обличьем своим вовсе не похожего на татарина.
– Кто научил ее так стрелять?! – прокричал Сирко, ведя за собой еще одну группу казаков и гусар.
– Я же говорил: почти год ее обучал всем премудростям войны этот литовский татарин! – ответил ротмистр, показывая клинком на вырвавшегося вперед слугу графини.
Кара-Батыр уже был рядом с госпожой. На полном скаку он сбил стрелой татарина, который бросился с саблей на копье Войтека. Придержав коня, графиня послала стрелу в ближайшего преследователя, но на этот раз промахнулась, потеряв к тому же драгоценное время. И уже не видела, как Войтек сумел прикрыть ее своим телом в то последнее мгновение, когда он еще успевал принять предназначенную ей стрелу.
– Спасайтесь, ясновельможная! – прокричал он, приподнимаясь на коне и изгибаясь под мучительной тяжестью расколовшей его спину стрелы. – Спасайтесь! Пусть хранит вас Господь!..
Стрелявший в нее татарин уже рядом. Еще мгновение – и он дотянется до ее плеча острием клинка. И вот тогда, не оборачиваясь, как бы из-под руки, графиня стреляет из пистолета прямо в запененную морду его коня. Отброшенный выстрелом и болью, конь вздыбился, отплясал на задних ногах предсмертную лошадиную пляску и вместе со всадником завалился набок.
А еще через мгновение добрый десяток казаков и гусар окружили графиню и, прикрывая ее своими телами, отстреливаясь из луков и пистолей от появившегося на склонах возвышенности основного отряда кайсаков, помогли отойти к руинам, под защиту таборного ограждения из повозок.
Поняв, что они наткнулись на хорошо охраняемый обоз, кайсаки из передового отряда скрылись за возвышенностью и подарили казакам и гусарам еще несколько минут для подготовки лагеря к обороне.
– Отведи графиню вон к тем камням, в центр табора! – приказал полковник Гурану. – И пусть спрячется! Пока кайсаки видят графиню, они будут стремиться к ней как к самому ценному трофею.
22
Когда, держа шляпу на изгибе правой руки, перед Мазарини предстал гонец, его лицо показалось кардиналу знакомым.
– Осмелюсь представиться, ваша светлость: лейтенант роты королевских мушкетеров граф д'Артаньян, по личному приказу главнокомандующего принца де Конде. С посланием от его светлости.
– А, это вы… – с нескрываемым разочарованием произнес Мазарини и, с сожалением взглянув на источающий тепло камин, подошел к широкому массивному столу из орехового дерева.
– Мне докладывали, что под стенами Дюнкерка погибло много наших храбрых мушкетеров…
– Это правда, ваше высокопреосвященство.
– К счастью, вы, оказывается, живы.
Мазарини