Разговоры с Джемалем. Гейдар Джемаль

Бог; есть, в конце, Страшный суд, воскресение из мёртвых. Все такие моменты левым были ненавистны, они их изымали. Они боролись с этим, как с бреднями, поповскими сказками, старательно объясняли, что производительные силы действуют на производственные отношения, действуют потом на мозги, которые, так или иначе, всё понимают. Но существует же и другой подход к справедливости: справедливость – это не распределение потребления благ, справедливость – это наличие смысла. Миллиарды людей проходят бесследно по Земле: строители пирамид, к примеру. Справедливо ли, что они исчезли в потоке песка, который несётся ветром по пустыне времени и бытия? Справедливо? Нет, несправедливо. С точки зрения религии это несправедливо, это высшая степень несправедливости. Жизнь при таком подходе становится абсурдом. Левые же считают, что это норма. Но когда они добиваются своего и строят общество, которое представляется им более или менее адекватным, то есть социум-бытие, в котором исключена всякая объективная онтология из него… то всё становится социальным! И мы погружаемся в абсурд, погружаемся в бессмыслицу. Левые убивают смысл. Они добиваются того, что общество, в котором мы живём, – это общество, которое живёт, чтобы жить, то есть оно ничем не отличается от садка кроликов, по большому счёту.

      Правые в действительности защищают сторону, отвергнутую левыми, – сторону смысла. Но есть крайне правые, которые говорят: то, что было уничтожено левыми, а именно иерархия, символизм, традиция, – это и было смыслом, ценностью. Крайне правые создают свой блок, идут в загончик, в гетто, которое называется «консервативная революция». Они хотят совершить контрреволюцию и восстановить иерархию, смысл, неравенство и так далее. В пользу тех старых слоёв, которые когда-то держали контрольный пакет акций…

      О. Д.: Да, я понимаю. Получается, правые и левые в каком-то смысле поменялись местами.

      Г. Д.: Да. Крайне правые – они как бы протестные. Понятно, что хрен редьки не слаще. Потому что то общество, которое деградировало сегодня через усилия левых до социума – бытия, в котором нет смысла, отправлялось от той начальной позиции, в которую его хотели бы вернуть эти консервативные революционеры. Получается замкнутый круг. Получается, что зло не в нынешнем состоянии общества, зло в социуме как таковом. Есть нечто в социуме, что является неизбывным античеловеческим элементом. Который может проявляться как в господстве феодала над крепостным, так и в бессмыслице социального бытия в Швеции, где господствуют социал-демократы и где при огромном потреблении самый высокий уровень самоубийств.

      И там и там зло. В чём моя идея состоит? Моя идея состоит в том, что ни левые, ни правые не держат палец на этом нерве зла. Они не обсуждают это зло. Для них всё в мире является само собой разумеющимся. По жизни не задают вопросов и не требуют ответов для себя. А ведь надо поставить вопрос о сущности этого зла, и если уже говорить о протесте, то он должен быть не левый, не правый, а совершенно иной, новый.

      О. Д.: Какой же?

      Г. Д.: