В этой комнате всегда, даже в пасмурную погоду, было очень светло. В каждой из угловых стен было прорезано по два окна, заливающих сосновый паркет живым светом.
Когда-то выпускницу среднего музыкального училища Еву Веневскую направили преподавать в музыкальную школу станции Колосовка. Здесь русская полька познакомилась с неженатым начальником станции, тоже поляком по происхождению, Адамом Туровским. Он был старше ее на пятнадцать лет. Но она приняла его предложение выйти за него замуж. Что было этому причиной – любовь или высокое для Колосовки служебное положение жениха – не известно. Но они поженились, дружно прожили двадцать лет и вырастили дочь.
Жизнь не пощадила Адама Туровского. Он умер на рабочем месте в результате сердечного приступа, не достигнув пенсионного возраста. Дочь окончила консерваторию в Новосибирске, вышла замуж за набирающего известность пианиста, и уехала с ним в Германию. С тех пор Ева Станиславовна жила одна.
Дочь звала ее к себе в Гамбург. Казалось, ей уже незачем было оставаться на небольшой сибирской станции, но она почему-то не уезжала. Так и оставалась в поселке, продолжая учить колосовских детей вокалу, нотной грамоте и игре на фортепиано.
На светлой стене рядом с фортепиано висела фотография Адама Туровского в старой железнодорожной форме с петлицами, делающими его похожими на довоенного польского офицера.
Дед Адама родился в Лодзинском воеводств и оказался на территории России после присоединения Западной Белоруссии. Во время войны он воевал в составе сформированной на территории России армии Людовой, и вполне имел возможность уехать после победы на историческую родину. Но не уехал. Влюбился, как случалось тысячи раз, в холодную, грубую, но почему-то притягивающую к себе страну. Ее дикий, насыщенный непонятной энергией воздух незаметно просочился в его душу, осел там, и мягкая атмосфера его настоящей родины стала казаться ему серой и безвкусной.
– Вот и кофе! – сказала Ева Станиславовна, входя в комнату с подносом в руках. – По-варшавски, с пенкой, как ты любишь!
Лучше кофе, чем тот, что варила преподавательница музыки, Ефим нигде и никогда не пробовал.
Кофе по-варшавски готовится так. Сначала, в турке варится черный кофе без сахара, затем, после закипания процеживается. Потом, в кофе добавляется немного сахара и сливки, и он снова доводится до кипения. В результате получается густой темный напиток. Бодрящий, как ожидание свидания, и мягкий, как шелковистая женская кожа.
Ефим и сам часто готовил кофе по-варшавски, но так как у Евы Станиславовны у него никогда не получалось. Как впрочем, и ни у кого. Должно быть, она что-то туда добавляла. А, может быть, дело было в ней самой. Приготовление кофе – это, вообще, волшебство и тайна.
– В отпуск к нам, или по делам? – спросила хозяйка, опустившись в кресло перед низким столиком.
Ефим скользнул взглядом по затянутым в темные чулки круглым коленям хозяйки, показавшимся из-под плать