Михайлик оказался чересчур общительным, но вполне сносным для такого балагура, каким он, без сомнения, был. С расспросами не лез и на сдержанное молчание Пырёва внимания не обращал, тешась беседой с одним Аркашей, в лице которого нашел благодарного слушателя. Его рассказы изобиловали описанием сражений с разномастными тварями. Самыми фантастическими, от оборотней до ящеров. Он так бахвалился своей удалью, что заткнул за пояс легендарного Геракла со всеми его подвигами. Непомерный героизм ведуна мог поспорить лишь с его же неуёмной болтливостью.
Унылая холмистая равнина тянулась довольно долго. По меркам Земли прошло дня два, прежде чем дружина закончила обходить опасный участок и снова взяла направление на запад.
Люди устали. Даже неугомонный Михайлик притих. Аркаша вообще спал прямо в седле, грозя в любую минуту свалиться под копыта лошади.
Вынужденный обходной манёвр увеличил планируемую продолжительность марша в разы, что заставило экономить не только еду, но и воду, поскольку водоёмы на этом участке пути не встречались. С каждым пройденным километром почва становилась всё суше, растительность беднее, пока в один «прекрасный» момент люди не увидели, что во все стороны, куда ни глянь, простирается безбрежное море песка. В отличие от земных пустынь, здесь не было высоких барханов. Неподвижное оранжевое солнце сглаживало косыми лучами песчаную равнину, с поверхности которой поднимался сухой жар, накопленный за лето. И ни единого ветерка.
На очередном привале, съев урезанную до минимума норму каши и запив её глотком воды, Пырёв нашёл Юноса.
– Ты куда нас завёл, Сусанин? – спросил тихо. – Это ж пустыня. Хочешь её пересечь? Мы сюда-то еле дотащились.
Ведун поднял усталый взгляд:
– За ней Трепутивель. Пройдём пустошь и будем на месте.
Форсировали пустыню медленно и мучительно. Труднее всех приходилось лошадям, тащившим на себе всё войсковое снаряжение. Они едва переставляли ноги, насилу отрывая их от плотного песка. Ступали тяжело, поднимая небольшие песчаные вихри.
Воду старались беречь для животных, отказывая себе в лишних глотках. Стаса мучила такая сильная жажда, какую он, кажется, не испытывал ещё ни разу в жизни. Рубашка не успевала пропитываться потом, тут же высыхая на жарком сухом воздухе. Всё тело изнывало от обезвоживания. Рядом, верхом на понурой лошади ковылял Юнос. В его работе проводника отпала необходимость. Садившееся солнце, в сторону которого шла колонна, служило прекрасным ориентиром. Благодаря колдовским способностям, ведун выглядел чуть свежее, чем другие, но и у него видок был не из лучших. Устал, как и все.
– Долго ещё? – надтреснутым голосом спросил Стас.
– Терпи. Осталось немного, – неопределённо ответил Юнос.
Сил на слова не было. Язык с трудом ворочался во рту, шаркая по пересохшему нёбу. Тишину нарушали