Дети Велеса. Андрей Расторгуев

посмеивался про себя над глупым положением Стаса, которому дочь кузнеца практически призналась в любви. Потом вдруг осознал с кем именно только что имел столь непринуждённую беседу. Странно, вообще-то. То Ёршик предстаёт перед ними во главе всей прочей нежити подворья, теперь вот Водяной с Русалкой, которых до этого никто никогда, оказывается, не видел. А им с Пырёвым стоило лишь появиться, как вся нечисть повыползала, и ну знакомиться наперебой. Сами ведь лезут, когда никто не просит. Почему? За кого их всё время принимают? Как там Русалка о них говорила – Посланники Велеса? И что значат её слова «во зло или во спасение»? Ладно ещё Пырёв. Он мент. Может как-то прокатить за мессию. А что принёс в этот мир Башка, всю сознательную жизнь наживавшийся на обмане? Выходит, он то самое зло? А если Пырёв – спасение от зла?..

      Блин, это что же получается? Стас должен его укокошить? Бред полный… Впрочем, если задуматься, только такие отношения между ними всегда и были. Один бежит, другой догоняет. Почему же не предположить, что здешняя нечисть очень хорошо это чувствует, адаптируя всё под местные понятия.

      Развить свои умозаключения Аркаше не дали.

      Случилось то, что заставило Пырёва и Башку без подготовки и плавных переходов окунуться в головокружительный водоворот событий, которые с ужасающей скоростью принялись менять друг друга. И встреча с Водяным была всего лишь предвестником…

      Отойдя от реки на безопасное расстояние, мужчины оделись, пока никто не видел. Не появляться же перед хозяевами в одних трусах. От подворья кузнеца их отделял невысокий холм возле дорожной развилки с установленным на круглой макушке большим камнем-указателем.

      Вволю наболтавшаяся Милана молча взобралась на вершину и терпеливо ждала у камня, скромно поворотив лицо к дому. Вдруг девушка, испуганно взвизгнув, отскочила в сторону. Надписи на валуне, которые Аркаша со Стасом так и не смогли прочитать, замерцали голубоватым свечением. Валун в одно мгновение затянуло невесть откуда взявшейся дымкой. Сквозь неё, прямо из камня, шагнул человек, держа в руке короткий меч. На ногах сапоги с мягкими голенищами, перепачканные грязью. Как, впрочем, и кожаные штаны с наборным поясом из металлических пластин и свисающими сбоку пустыми ножнами. Обнажённый торс в грязных потёках и многочисленных порезах. На щеке засохшая струйка крови, вытекшая из-под небрежно повязанной поверх длинных волос тёмно-серой тряпки. Чумазое от пота и копоти лицо, на котором лихорадочно блестят большие, выпуклые глаза.

      Мужчина жадно вгонял воздух в лёгкие и с шумом выдувал через распахнутый рот. Губа хищно приподнялась, оскалив слишком уж крупные для обычного человека, неестественно выступающие вперёд клыки. Быстро глянув по сторонам, он заметил рядом с валуном побелевшую от страха Милу и вперил в неё свой кошмарный взгляд. Этого девушка вынести уже не смогла. Не издав больше ни звука, она просто упала в обморок прямо в руки вовремя