…Я в Твои прокравшись сны
забрала чужие тени…
Я умею так любить
Я умею так любить,
что другим и не по нраву,
что сумел про всех забыть,
что глаза мои – отрава.
Что целуешь красный рот
и сгораешь от пожара.
Красный рот, бесстыжий рот.
На губах – две капли жара.
И молитвы при Луне
чёрной я шепчу Богине.
…Я люблю Тебя во сне
и Тебя я не покину.
Пусть наступает темнота
Пусть наступает темнота,
пусть оголяет полночь плечи.
Я у проклятого креста
ждала Тебя не первый вечер.
И в мой горячий мокрый рот
вливала горечь и отраву.
В ногах кружится чёрный кот.
Я собираю ночью травы.
И собираю темноту
по каплям на свои ладони.
Лишь ночью быть с Тобой могу
не погибая от агоний.
Лишь ночью пью Тебя до дна
и разделяю Твою веру,
что я – холодная волна
и где-то в небе тёмном сфера.
…Пусть наступает темнота,
пусть оголяет полночь плечи.
Я у проклятого креста
ждала Его не первый вечер.
Тёмная ночь. Светлане Давыдовой
Тёмная, тёмная ночь
смотрит в твоё лицо.
Спой мне, Красавица-Дочь
как он взошёл на крыльцо.
Как целовала рот,
красная от стыда.
Я подожду у ворот
чтобы не шла беда.
И обниму за плечо
если на сердце грусть.
В сердце твоём горячо.
Бьётся норвежский пульс.
Так пусть ветрам назло
счастьем горят глаза.
Я подставляю крыло
чтобы не шла беда.
Сирин
Это было или же небыль:
Сирин песню поёт о любви.
Где бы не был, где бы Ты не был
Ты со мною, прошу, говори.
Я услышу Твой нежный голос
через сотню далёких планет.
Расплетается рыжий волос,
из души изливается свет.
Ну а Сирин всего лишь птица.
Ей не ведома эта печаль:
в каждом видеть Твои лишь лица
и сгорая шептать «Мне не жаль».
Подставлять свои слабые руки,
обжигаться о холод и жар.
…В моём мире исчезли все звуки.
В Твоём мире бушует пожар.
…Это было или же небыль:
Сирин песню пропела свою.
Где бы не был, где бы ты не был
я Тебя удержу на краю.
Если слышишь что я зову
Если слышишь что я зову,
значит где-то внутри, под кожей,
открывается дверь во тьму.
Клочья Тьмы мою Душу гложут.
Я не часто кричу во сне,
но сегодня