Берлинский корреспондент «Манчестер гардиан» отмечал, что характер речи Гитлера был совершенно неожиданным, речь вызвала большое возбуждение в дипломатических кругах, что эта речь «затрудняет» политику, проводимую Чемберленом и Галифаксом, поскольку выступление Гитлера последовало непосредственно за подписанием мюнхенского соглашения.
Касаясь речи Гитлера в Саарбрюккене, «Нью-Йорк таймс» в передовой статье писала, что «она не может утешить тех, которые полагали, что мюнхенское соглашение приведет в европейскому умиротворению». Напротив, капитуляция Англии и Франции в Мюнхене еще более убедила Гитлера в том, что и в дальнейшем он может добиваться своих целей при помощи угроз. По существу Гитлер в своей речи прямо заявил, что будет рассматривать как недружественный акт Англии по отношению к Германии, если на смену Чемберлену придут Дафф Купер, Иден или Черчилль. «Гитлер начал поучать Англию, какое правительство она должна иметь, чтобы получить одобрение с его стороны»9.
Несмотря на эту недружественную по отношению к Франции речь фюрера, 6 декабря 1938 года в Париже министры иностранных дел Франции Жордж Бонне и Германии – Иоахим фон Риббентроп, подписали франко-германскую декларацию, в которой говорилось, что правительства обоих государств полностью разделяют убеждение в том, что мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией являются одним из главнейших элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира. Оба правительства обещали способствовать тому, чтобы обеспечить в этом направлении развитие отношений между своими странами. Оба правительства констатировали, что между Германией и Францией нет более никаких неразрешенных территориальных вопросов и торжественно признали в качестве окончательной границы между двумя державами ту границу, которая существует в настоящий момент. Оба правительства решили, поскольку это не затрагивает их особых отношений с третьими державами, поддерживать контакт друг с другом по всем вопросам, интересующими обе их страны, и взаимно консультироваться в случае, если бы последующее развитие этих вопросов могло бы привести к международным осложнениям. Декларация не требовала ратификации, вступала немедленно в день подписания, однако срок ее действия указан не был10.
Эта декларация, так же, как и англо-германская декларация от 30 сентября 1938 года юридического статуса не имела, однако по сути своей она была договором о ненападении, и, что очень важно, признавала де-факто существующие границы между Францией и Германией, то есть, Германия оказывалась от любых территориальных претензий к Франции, в том числе, претензий на свои прежние колонии, которые были отторгнуты у нее после поражения в мировой войне и и переданы под управление Франции. Казалось бы, и англо-германская, и франко-германские декларации предполагают дальнейшее развитие мирного процесса, должны привести к юридическому оформлению договоров