– Не отказывайся, – Бойс накинул и застегнул на все пуговицы серый жакет в мелкую клетку, подчеркнувший его стройный стан, тщательно причесал темные кудри, взял пару перчаток, – Но не в ипостаси Офелии. Пусть это будет волшебница Цирцея в окружении воющего, хрюкающего и блеющего стада. Ундина, входящая в пенный поток. Владычица озера, подносящая меч королю Артуру. Идем завтракать.
– Ты поверхностен, Бойс. – Милле поднялся и направился вслед за другом, с посвистыванием выходящим из комнаты в коридор, – перебираешь сюжеты для картин, как игральные карты. Мне трудно отказаться от мысли об Офелии. Она вдохновляет меня, я в нее влюблен.
– Придется выбирать, дружище. Офелия или Катриона. Как определишься с выбором, скажи – нанесем деловой визит благочестивой Анне Монро с просьбой позволить тебе рисовать ее дочь.
Сквозь пелену полуденного марева они смотрели на домик из дикого камня, окруженный подкосившимся низким заборчиком. Солнечные зайчики скакали по фасаду и крытой камышом крыше, придавая домику приветливый, гостеприимный вид, пусть даже он отгородился от деревни, и, соответственно, от возможных гостей, частым леском. В сарае за домом мычала корова, кряхтели овцы, кудахтали куры. На пригорке виднелись аккуратно возделанные грядки с зеленью.
– Понятия не имею, что сказать Анне Монро, – тихо заметил Милле, держа свою кобылу в сени можжевеловых зарослей, чтобы хозяева дома не увидели его из окна. – Вчера эта женщина не была в восторге от знакомства с нами.
– Поехали домой, раз так, – пожал плечами Бойс. Он не утруждал себя тем, чтобы прятаться, его конь рыл копытом землю на самом виду. – Но я не думаю, что она погонит нас прочь поганой метлой. Вчера была ночь, пьяное гулянье, костры по самый горизонт, словом, богохульственная атмосфера, не сулящая ничего доброго. Ожидаемо, она не обрадовалась, увидел свою слабоумную малышку в компании двух мужчин. Сегодня все иначе. День, в воздухе витает радушие, мы имеем при себе лишь благие намерения – создать шедевр художественного искусства. Материально помочь семье натурщицы, оплатив ее услуги. Едем, старина, смелее.
Он тронул поводья.
– Анна Монро – отшельница, – Милле не мог набраться уверенности, – Что ей до живописи? До наших благих намерений? Мы натолкнемся на непонимание, возможно, враждебность.
– Не такая уж и отшельница эта Анна, – возразил Бойс, – Мама говорит, она – общительная женщина. Торговка молоком, сыром и зеленью. Немного знахарка, умеет лечить кашель и простуду у детей, иногда принимает у крестьянок роды. Не живет в деревне только потому, что дочери ее лучше на отшибе. Катриона всегда сторонилась людей. Но сейчас она меняется. Едем! Или я сочту тебя трусом.
Бойс поехал по ковру из ползучего тимьяна, устилавшего поляну. Милле двинулся следом. На затененное крыльцо дома вышла высокая фигура в светлом платье.
– Добрый день, госпожа Анна! – громко поздоровался Бойс. Спрыгнул на землю