– По Вашему получается, что мы – да, что мы! все люди! – всю жизнь обречены бегать по кругу? Метаться, как звери в клетке, из одной стороны в другую. Раз в четверть века. Туда и обратно, и снова туда и обратно. – Рескиер сделал по аудитории несколько порывистых шагов. – Как же это преодолеть? Какое лекарство, мадемуазель, Вы пропишите человечеству?
По аудитории разлетелся язвительный смех, и Софи на мгновение показалось, что защита провалена. Как вдруг неожиданно с последних рядов прозвучал чей-то голос:
– Лекарство прописано уже очень давно. – Голос сделал паузу и, когда шум в аудитории стих, продолжил. – Это любовь! Надо стараться не отрицать, а любить. В том числе тех, кто жил до тебя. Поэтому и сказано, чтобы человек своих родителей не осуждал, а почитал. И поколениям следует поступать также. Но кто сегодня помнит об этом?
– Простите! С кем имею честь? – председатель комиссии привстал с места, чтобы лучше разглядеть незнакомца, дерзнувшего выступить без предварительного согласования.
В конце аудитории, там, где стояли студенты, которым не хватило места в зале, доктор Рескиер заметил человека, выделявшегося не только возрастом – ему было за пятьдесят, но и внешним видом. Несмотря на седину в волосах, незнакомец выглядел необычайно молодо и был одет в крупной вязки свитер, совершенно неуместный в этот жаркий летний день. «Интересно, кто его пригласил?» – подумал Рескиер, а вслух повторил:
– С кем имею честь?
– Можете называть меня… доктором Ангеляром.
– Вы ученый?
– Ученый? – переспросил гость и улыбнулся. – Скорее, врач.
– И что Вы лечите?
– Душу.
На этот раз ответ незнакомца заставил улыбнуться доктора Рескиера.
– Психиатр?
– В каком-то смысле, – ответил незнакомец и добавил. – Я тот, кто приносит вести.
– Почтальон?
– Если Вам угодно, – гость по-прежнему был невозмутим.
– И что делает почтальон на защите дипломной работы? – Рескиер был явно доволен своим вопросом.
– Полагаю, что и остальные – слушаю, думаю, задаю вопросы. Насколько мне известно, Устав университета этого не запрещает. Не так ли, господин председатель?
Уверенный тон и манеры, которых держался непрошенный гость, заставили доктора Рексиера сбавить пыл. «А что, если этот месье Ангеляр никакой не врач и не почтальон, а очередной столичный гость? Из тех, что в эти дни буквально наводнили Реймс. Быть может из самого Министерства пропаганды?», – думал он и корил себя за то, что не заметил гостя раньше. От волнения запершило в горле. Доктор сделал глоток воды, откашлялся и, пытаясь не выдать волнения, произнес:
– Месье Ангеляр, Вы абсолютно правы. Устав Университета поощряет научную дискуссию. О чём бы Вы хотели спросить докладчика?
Гость учтиво поблагодарил