– Кар-ррр-р! – прокричала Грета сжимая бледными пальцами сухое горло. Ее голос нельзя было отличить от вороньего, настолько он был правдоподобным.
– Кар! Кар! – ответили птицы и полетели кружить над кладбищем, будто незримые стражи. В случае опасности они бы предупредили ведьму. Такая безмолвная договоренность была для Греты привычной. Все вороны в лесу ее знали и уважали.
День Белиала Бледного старуха выбрала не случайно, ведь в этот день не только все ведьмы старины готовились к помолвке с дьяволом, но и по преданию вся нечисть выходила наружу. Не один здравомыслящий горожанин не пошел бы на кладбище сегодня. Этим Грета и пользовалась.
Она нашла у ограды ржавую лопату с обломанными зубатыми кромками, с деревянным держателем выщербленным местами от времени и принялась копать три могилы, нарушая тишину леса голодным чавканьем орудия. Времени на это ушло много. Лопата вонзалась в почву с глухим шероховатым звуком, отдающим в висок. У старой Греты в такие моменты ужасно ныла поясница, а ее черное бархатистое платье так и норовило залезть под каблук. Девочки молча наблюдали за тем как кряхтя и ругаясь, мать рыла землю все глубже и глубже.
Когда все было готово, колдунья велела дочерям лечь в могилы.
Измазанные навозом девочки были напуганы, но разве смели они перечить женщине больше похожей на старую паучиху или на грозовую тучу?
Стоило сестрам лечь, как Грета стала их хоронить живьем. Больше всех испугалась Проклятие. Она дрожала от страха так сильно, что казалось будто бы у нее припадок – из ее глаз текли слезы, медленно сползая по белым щекам дорожками. Она смотрела на маменьку, словно спрашивая: «Зачем ты меня хоронишь?»
– Не бойся родная! – приговаривала Грета. – Матка тебя не обидит. Ты умрешь, чтобы возродиться вновь. – Этот голос казался искренним – будто бы шел от самого сердца – да разве у ведьмы могло быть сердце? Его неискренность выдавала холодная тень отбрасываемая речами старухи.
Другие сестры лежали смирно, спокойно ожидая своей участи.
Грета стремительно засыпала молоденькие тела землей и даже накинула по одной лопате чернозема девочкам на лица. Им пришлось зажмуриться, чтобы грязь не попала в глаза. Бедная Веда почувствовала резь под ресницами – сцепила зубы, и не шелохнулась. Она вдруг подумала, что лопата в руках маменьки слишком уж остро зазубрена, чтобы осмелиться нарушать ритуал.
Из-под земли