Я отвела от него взгляд, смущаясь от того, что глаза мои невольно наполнились слезами. Дело в том, что отец говорил то же самое обо мне. Он утверждал, что можно научить всем техническим тонкостям исполнения, но совершенно невозможно научить так чувствовать музыку, как чувствовала я.
– Может быть, она захочет что-нибудь сыграть для меня? – с трудом выдавила я из себя.
Он покачал головой.
– Нет, дело в том, что она страдает от ужасного артрита. Уже годами не подходит к инструменту. Я привык считать этот рояль инструментом Бернадетт, так как, сколько себя помню, на нем играла именно она. Возможно, она и не была такой одаренной, как Хелена, но беззаветно любила музыку.
Я оглянулась на безмолвный рояль с опущенной крышкой, думая о том, что он, наверно, видел на своем веку не меньше прощаний, чем мой бывший инструмент.
– Пойдемте дальше, – произнес Финн, слегка касаясь моего плеча. – Я хочу показать вам оставшуюся часть дома.
Я последовала за ним, спеша покинуть комнату с роялем и не предаваться иллюзиям по поводу связанных с ней надежд.
Особняк был огромным – с четырьмя спальнями, большой столовой, музыкальной комнатой и просторной кухней, видимо, недавно оснащенной самым современным оборудованием и утварью.
В северо-западном углу дома была устроена застекленная терраса с видом как на реку, так и на бухту, на террасу можно было пройти через кухню. В детстве эта комната всегда привлекала мой интерес, и я украдкой разглядывала ее из своей лодки, представляя, каково это – находиться в помещении со стеклянными стенами. Два весьма потрепанных жизнью кресла были развернуты в сторону реки. На столике между ними в беспорядке валялась целая куча книг. Книги были навалены и на кушетках с выцветшей обивкой в тон креслам, причем одна из них была открыта и лежала корешком вверх.
Это помещение тоже казалось заброшенным, но тем не менее создавалось такое впечатление, что обитатели только что положили книгу на кушетку, собираясь скоро вернуться. На низкой полке тикали небольшие бронзовые каретные часы с ручкой, отмеряя время неизвестно для кого. На стене, в которой была дверь – единственной не застекленной, – почти до потолка тянулись полки с книгами, различными безделушками и целой коллекцией соломенных корзинок. Из всех комнат, которые я уже успела увидеть, эта понравилась мне больше всего. На одной из полок стояла низкая овальная корзинка, и когда я огляделась, то обнаружила, что не только полки, но и все пространство было заполнено корзинками всех форм и размеров. Несколько больших корзин попадались и в доме, но здесь они просто заполонили все пространство.
– Их собирала тетушка Бернадетт, – объяснил Финн. – Каждый раз, проезжая по Семнадцатому шоссе, тетя не могла не остановиться, чтобы не купить парочку у местных торговцев. И во время походов на рынок в Чарльстоне она не в силах была удержаться от искушения.