– Сальвадор учил меня играть на испанской гитаре, а язык этой музыки универсален, – решительно произнесла Лейси.
– Как и язык французского поцелуя, судя по сцене, свидетелем которой я стала в холодильном помещении, – добавила Энди.
– Страсть – главная составляющая фламенко, сестричка. Я просто пыталась доказать ее подлинность.
Улыбка на лице Лейси наконец-то осветила и ее глаза, а это было для Энди все равно что глоток свежего воздуха. Энди уже забыла, когда видела сестру расслабленной и счастливой, не считая, конечно, ее выступлений. Именно поэтому она редко пропускала концерты Лейси, даже если предпочла бы отмокать в ванной с бокалом вина.
И тот факт, что она теперь не могла позволить себе даже дешевую бутылку «Беринджера», сыграл на руку Лейси.
Лейси слизнула с пальца соль от картошки фри.
– Стало быть, решено? Что ты наденешь сегодня вечером?
– Только не думай, сестричка, что ты заставишь меня прислуживать вместо тебя за столиками. Кстати, что носят в хипстерских винных барах? – Как досадно, что ей нет еще и тридцати, а она уже понятия не имеет о том, что модно. Должность шпиона у Эллиса не оставила ей времени на настоящую жизнь.
– Может, оставишь свою юбку-карандаш и наденешь к ней мою майку-безрукавку с блестками? У меня есть огромные очки без стекол, к которым можно будет добавить еще и шляпу-котелок.
Если именно так сейчас одеваются, неудивительно, что ей не хочется выходить из дома.
– Может, лучше ты все это наденешь, а я поищу себе что-нибудь другое? – предложила Энди. – Пожалуй, я уже слишком стара для хипстерского шика.
Блейк смотрел на монитор, подпирая подбородок пальцами. Он прекрасно понимал, что в такой позе слегка смахивает на мерзавца, но специально принимал ее, чтобы нежеланные гости не заглядывали в его кабинет и не мешали ему.
Его объявление убрали с сайта почти сразу после того, как Эндреа Доусон слишком твердой рукой закрыла за собой дверь. Но на электронный адрес, который он создал специально для того, чтоб собирать отзывы на объявление, все еще приходили письма. Сейчас их было 242, но их количество продолжало расти. Блейк, конечно же, мог переслать их своей секретарше, однако это слишком деликатное дело. Уж лучше заняться ими самому. Сначала Блейк хотел было удалить их, но поскольку Дреа час назад позвонила секретарше и вежливо отказалась от работы, он понял, что поступить так будет неразумно.
Быть может, ему вообще стоит забыть всю эту чертову историю с невестой. Поступить так – значит признать собственное поражение, а Блейк Донован никогда не признавал поражений. Когда почти год назад Блейк отметил свое тридцатипятилетие, он достиг почти всего, что запланировал на эти годы, за исключением женитьбы. Донован твердо верил тогда, как и сейчас, что жена ему необходима по нескольким причинам: она должна