В 1917 году большая часть рабочего класса России поддержала большевиков и образовавшееся после революции Советское государство определялось в документах партии как диктатура пролетариата. Рабочий класс и в последующие десятилетия считался главной опорой КПСС. Но как вел себя российский рабочий класс в 1990–1991 гг.? Рабочее движение возникло у нас в стране в годы перестройки, и хотя оно охватило лишь меньшую часть рабочих, оно уже в 1989 году стало заметным фактором общественной жизни. Но это движение было направлено против власти и против КПСС. Достаточно вспомнить о лозунгах и забастовках шахтеров в Кузбассе, Донбассе и Воркуте. То обстоятельство, что именно рабочий класс отказал в доверии коммунистам в самый трудный момент, известный левый публицист Сергей Кара-Мурза называл «загадкой века». «По какой-то неведомой причине недоумевал, – С. Кара-Мурза, – в массе рабочих России вызрело убеждение, что разрушение советского строя и отказ от солидарности с КПСС будут рабочему выгодны. Почему люди так подумали – это загадка века. Никто пока не дал ей вразумительного объяснения». Сама статья С. Кара-Мурзы называлась «Самораспад гегемона»[2].
Очень был обижен С. Кара-Мурза и на крестьян, на служащих да и на все 400-миллионное население стран СЭВ и Варшавского договора. «Это были, казалось бы, нормальные люди, а теперь побрели, как слепые в пропасть». Однако в таком поведении народа России не было особой загадки, оно было закономерным результатом всей политики и всей «воспитательной работы» КПСС. Положение народных масс в России и через 70 лет после Октябрьской революции было очень тяжелым, и хотя КПСС называла себя «авангардом рабочего класса», руководство партии сознательно культивировало в народе политическую пассивность, давя молотом репрессий почти все проявления политической активности и самостоятельности рабочих, крестьян и интеллигенции. Наш народ не был слепым, но именно поэтому от него многое скрывали, и он мало что мог понять. Это как раз и устраивало его поводырей, которые, как оказалось, мало что понимали в реальной обстановке и сами. Производственные коллективы не могли стать в Советском Союзе субъектами политики, а профсоюзные и партийные организации на предприятиях превратились во многих отношениях в органы надзора и даже подавления. Что должны были защищать в 1991 году шахтеры Донбасса и Кузбасса, металлурги Урала и машиностроители Брянска? Жизнь этих людей все еще была крайне тяжелой, а противники КПСС, выступая против партократов, не скупились на обещания. Вот почему «гегемон» и молчал, когда для лидеров КПСС наступили их самые трудные дни. Ничего не могла сделать и гигантская система партийной агитации и пропаганды с ее сотнями тысяч агитаторов и пропагандистов, ученых и учителей, писателей и журналистов. Вся эта огромная машина, на содержание которой расходовалось не меньше средств, чем на армию и вооружение, вращалась, как