Она доведена до отчаяния. Уолли Лэмб

пишу не душу изливать, мистер Лэмб. За два с половиной года лечения в Институте Жизни я много читал и размышлял, и мне пришла в голову нелепая мысль/фантазия – кого из литературных персонажей я бы пригласил на званый ужин. Прискорбно инфантильный в свои двадцать семь лет, я позвал бы Холдена Коулфилда (Сэлинджера), Джейка Барнса (Хемингуэя), Эдну Понтелье (Кейт Чопен) и Кролика Ангстрома (молодого) (Джона Апдайка). Так вот, хочу вам сообщить, что мое приглашение распространяется и на Долорес Прайс. Ребенком я не был таким толстым, как Долорес, но когда я попал в Институт Жизни, мне кололи торазин и много еще чего, и я живо набрал пятьдесят килограммов. И хотя топиться, как Долорес, я не пробовал – я же мужчина, сцена с дохлым китом меня потрясла: мне казалось, Долорес борется за меня. А когда на поверхность пенным кругом поднялись пузырьки воздуха (перед тем, как киту всплыть на поверхность), я искренне за нее обрадовался. Спасибо, что написали эту книгу. Передавайте Долорес горячий привет.

      Шалом,

Дэвид Ф.

      P. S. Вас не бесит, что люди покупают книжки собачонки Милли или Раша Лимбо, когда могли бы обрести друга на всю жизнь, познакомившись с Долорес Прайс? Не понимаю таких олухов. Ну и черт с ними. Уверен, ваш роман станет бестселлером».

      Письмо Дэвида Ф. вызвало у меня смех и слезы, совсем как сама Долорес, пока я рассказывал ее историю. Я тогда решился на небольшое детективное расследование (дело было до принятия закона об унификации и учете в области медицинского страхования) и, против ожиданий, выяснил его фамилию и телефон. Я позвонил поблагодарить за смелое и удивительное письмо и сказать Дэвиду Ф., что ему нужно пробовать себя в литературе. Шокированный моим звонком, он общался с болезненной застенчивостью, а когда я сказал, что надеюсь когда-нибудь с ним встретиться, Дэвид извиняющимся тоном ответил, что он бы с удовольствием, но личную встречу ему не осилить. После этого у нас завязалась дружба по переписке, которая длится по сей день.

      Через пять лет после письма от Дэвида Ф. Опра сделала «Доведенную до отчаянья» бестселлером номер один по версии «Нью-Йорк таймс» и «США сегодня». Статья в «Бостон глоуб» в январе 1997 года о выборе романов для книжного клуба Опры (первой в списке значилась книга, написанная мужчиной) лучше всего описывает водоворот всеобщего внимания, в который я неожиданно попал. Над моей большой фотографией, сделанной на уроке со старшеклассниками (шнурок развязан, на лице недоумение), красовалась надпись: «Какой такой Уолли?»

      В далеком 1981 году, став отцом и начав писать рассказы, я и подумать не мог, сколько всего случится, хорошего и плохого: 11 сентября и Колумбайн[2], популярность электронных книг, потеснивших печатные, закат эры пишущих машинок и их преемников, матричных принтеров, смерть моих родителей и рождение младших братьев Джареда – Джастина и Тедди. Сегодня малыш, которого я подбросил к потолку от радости, что мой рассказ сочли достойным публикации, уже ровесник меня тогдашнего.