– По-моему, ты не балуешь себя трапезами, – с усмешкой заметил он после паузы. – Как ты меня нашел?
– Я знал твое имя, ты сказал, что любишь харчевню в этом квартале.
– Верно. Но зачем тебе это понадобилось? Ты рисковал, возвращаясь в город.
– Я хотел поговорить с тобой. Где мы можем сделать это без лишних ушей?
– Да прямо здесь.
– Но…
– Положись на меня. Симон!
Хозяин возник почти мгновенно.
– К твоим услугам.
– Я хочу, чтобы нашу беседу не слышала ни одна живая душа, включая тебя. Понял?
– Да, конечно.
– Тогда действуй.
– Все будет сделано, не беспокойся.
– Я не сомневаюсь, – усмехнулся Иуда, жестом отпуская его.
Хозяин исчез. Затворился полотняный полог, послышались гневные раскаты его голоса, топот ног. Когда шум утих, Иуда обернулся к Товии.
– Все сделано, как ты хотел. Нас никто не услышит, можешь говорить спокойно.
Галилеянин молчал, пристально рассматривая его. Иуда ждал. Пауза затянулась.
– И все же? – нарушил молчание Иуда. – Что ты хотел сказать?
– Многое. Но сначала замечу: я уже убедился, на тебя можно положиться, поэтому смело вверяю тебе свою судьбу.
Глаза юноши сверкнули, он не ответил, лишь налил себе воды и начал пить ее маленьким глотками, не сводя с собеседника пристального взгляда.
– Почему ты молчишь?
– Я должен что-то сказать? Что ж, это лестно! Но стоит ли? Я, например, предпочитаю, чтобы моя судьба была только в руках Господа и моих.
– Стоит, Иуда. Я точно знаю.
– Ладно. Я слушаю тебя. Или я должен дать какую-то клятву?
– Нет. Это было бы неблагодарно с моей стороны. Я верю тебе.
– Чудны дела Твои, Господи! – насмешливо заметил Иуда. – Ну хорошо, слушаю.
– В прошлый раз ты сказал, что догадываешься, кто я. Это так?
– Теперь я точно знаю.
– Откуда?
– Ты сам показал мне только что, отказавшись от вина. Так поступают только назореи, ессеи или зелоты. На двух первых ты совсем не похож, так что остаются…
– Да ты прав, – поспешно перебил его Товия.
Иуда замолчал, с усмешкой глядя на него.
– Ты прав, – повторил галилеянин. – А что ты знаешь о зелотах?
– Не много. Все, что я слышал – либо хвалы излишне восторженных почитателей, либо хула недоброжелателей, да еще суждения скептиков, вроде Симона. Ничего определенного.
– А хотел бы узнать больше?
Иуда поднялся, прошелся от одной стены к другой. Галилеянин ждал, его руки нервно теребили подол хитона. Иуда снова окинул его долгим взглядом. Потом вспомнил скандал дома, разговоры родни, лица друзей отца.
– Хочу.
– Зачем?
– Хотя бы из-за того, что вы устроили тогда на площади. Только фанатик или безумец мог решиться на такое безнадежное предприятие, хотя это было смело.
Товия вспыхнул.
– Вот как? Фанатик или безумец. Зачем же ты тогда