Всякий раз, когда мистер Андерсон отбирал добровольцев, я стремительно вскакивал с места, но он неизменно проходил мимо. Как я жаждал попасть в число избранных! Мне не терпелось узнать, что испытывает человек, стоящий перед зрителями на сцене в лучах софитов. Я сгорал от желания оказаться рядом с мистером Андерсоном во время исполнения этого номера. Но больше всего мне хотелось разглядеть устройство шкафчика. Конечно, «чудо-ящик» не составлял для меня тайны, ибо к тому времени я успел докопаться или дойти своим умом до техники выполнения всех трюков, которые пользовались популярностью в те годы; но мне было важно не упустить редкую возможность осмотреть вблизи сценическую аппаратуру крупнейшего иллюзиониста. Ведь секрет этого номера кроется в конструкции ящика. Увы, моим мечтам не суждено было сбыться.
Когда закончилось последнее представление, я собрался с духом и направился к служебному входу, чтобы подкараулить Андерсона. Однако не прошло и минуты, как из-за конторки появился привратник и, склонив голову набок, смерил меня любопытным взглядом.
– Прошу прощения, сэр, – заговорил он, – но мистер Андерсон приказал, коли вы появитесь, немедленно пропустить вас к нему.
Нужно ли говорить, как это меня поразило!
– А вы уверены, что речь шла именно обо мне?
– Да, сэр, вне всякого сомнения.
Совершенно сбитый с толку, но охваченный радостным волнением, я, следуя объяснению привратника, заспешил по узким коридорам и лестницам, чтобы наконец оказаться в гримерной моего кумира. И там…
Там состоялась короткая, но волнующая беседа с мистером Андерсоном. Мне не хочется пересказывать ее в подробностях, отчасти потому, что прошло уже много времени и кое-какие детали, естественно, стерлись из памяти; но отчасти также и потому, что времени все-таки прошло недостаточно для того, чтобы избавиться от стыда за свои юношеские излияния. Целую неделю я наблюдал за мистером Андерсоном из партера и окончательно убедился, что он незаурядный артист, одинаково владеющий словом и жестом, безупречно выполняющий иллюзионные трюки. Увидев его наедине, я совсем растерялся, но, когда ко мне вернулся дар речи, из меня лавиной хлынули восторженные дифирамбы.
Впрочем, разговор коснулся двух моментов, которые здесь могут оказаться небезынтересными.
Прежде всего мистер Андерсон объяснил, почему так и не выбрал меня в ассистенты. Оказывается, во время первого представления он чуть было не пригласил меня на сцену, видя мою ретивость, но что-то его удержало. Впоследствии, заприметив мое лицо, он догадался, что перед ним собрат по профессии (как у меня затрепетало сердце от такого признания!), и поостерегся иметь со мною дело. Он не знал – да и откуда ему было знать? – что у меня на уме. Многие фокусники, особенно молодые и тщеславные, не гнушаются присваивать находки именитых предшественников, так что опасения Андерсона были вполне понятны. Однако теперь