Эраст Петрович прибыл за десять минут до назначенного времени, выслушал доклад подполковника Данилова о принятых мерах предосторожности, кивнул.
Надворный советник Мыльников, извещенный об ожидавшемся событии всего час назад (инженер заехал за ним безо всякого предупреждения), весь извертелся: несколько раз обежал платформу, возвращался к Фандорину и все спрашивал: «Кого ожидаем?»
– Увидите, – коротко отвечал Эраст Петрович, то и дело поглядывая на свой золотой брегет.
Без одной минуты двенадцать из темноты донесся протяжный гудок, потом засветились огни паровоза.
Дождь полил сильнее, и камердинер раскрыл над инженером зонтик, нарочно встав так, чтобы капли стекали Мыльникову на шляпу. Взбудораженный Евстратий Павлович, впрочем, этого не замечал – лишь поежился, когда холодная струйка проникла за воротник.
– Начальник вашего управления, да? – спросил он, разглядев купейный вагон. – Шеф корпуса? – И, понизив голос до шепота. – Неужто сам министр?
– Убрать посторонних! – крикнул Фандорин, заметив в дальнем конце перрона обходчика.
Грохоча сапогами, жандармы бросились выполнять приказ.
369-бис остановился. Когда затих железный лязг и скрежет тормозов, до слуха приосанившегося и сдернувшего котелок Мыльникова донесся странный звук, очень похожий на бесовские завывания, терзавшие по ночам больные нервы Евстратия Павловича. Мыльников замотал головой, отгоняя чертовщину, но вой усилился, а вслед за ним явственно донесся и лай.
Со ступенек браво скатился офицер в кожаной тужурке, откозырял Фандорину и вручил ему пакет, на котором чернела загадочная надпись «СПППЕВПАПО-РОППСПС».
– Что это? – дрогнул голосом Мыльников, заподозривший, что все это ему снится: и ночное явление инженера, и поездка под дождем, и собачий лай, и непроизносимое слово на конверте.
Эраст Петрович перевел аббревиатуру:
– «Состоящее под почетным председательством Его Высочества принца Александра Петровича Ольденбургского Российское Общество поощрения применения собак к полицейской службе». Хорошо, п-поручик. Можете выводить. Фургоны ждут.
Из вагона один за другим стали выходить полицейские, каждый вел на поводке по собаке. Были тут и овчарки, и ризеншнауцеры, и спаниели, и даже дворняги.
– Что это? – растерянно повторил Евстратий Павлович. – Зачем?
– Это операция «Пятое ч-чувство».
– Пятое? Какое такое пятое?
– Обоняние.
Подготовка операции «Пятое чувство» была осуществлена в наикратчайшие сроки и заняла немногим более двух суток.
В депеше от 18 мая, так поразившей опытного полицейского телеграфиста, Фандорин писал своему начальнику: «ПРОШУ СРОЧНО СОБРАТЬ ПРИНЦЕВЫХ СОБАК ПОДРОБНОСТИ