Тогда великий князь решился на крайнее средство: он обратился с письмом к великому князю Владимиру Александровичу и просил его, как старшего брата, о заступничестве и, в частности, о сохранении за ним шефства в полках, ссылаясь на то обстоятельство, что шефство было дано ему покойным его отцом, а не Императором Николаем II.
Вскоре получена была ответная телеграмма великого князя Владимира Александровича:
– «Вступая в брак, ты делал это, не спросясь старшого брата. Бог тебе судья».
После этой депеши великий князь Павел Александрович понял, что дело его в данный момент безнадежно, и решил снова вернуться в Италию. Мы возвратились во Флоренцию и приступили к поискам подходящего помещения. Вскоре оно было найдено, именно – вилла графа Бутурлина в окрестностях Флоренции.
Но недолго пришлось мне пожить здесь: всего каких-нибудь 3–4 недели, а то и того меньше. Великий князь Павел Александрович уже несколько раз намекал мне на то, что я заслужил себе отдых, но я не придавал этим словам его серьезного значения. Во Флоренции же он прямо заявил мне, что дает мне отпуск, вследствие чего я через 2–3 дня могу отправиться в Россию. При этом выяснилось, что великий князь оставляет при себе только Ефимовича и Лихачева. На мой вопрос, когда же мне надлежит вернуться, великий князь Павел Александрович отвечал уклончиво, что о времени моего возвращения он напишет мне своевременно сам.
Я приехал в Петербург. Прошло немало дней, я все ждал письма от великого князя, но тщетно. Наконец, меня вызвал к себе заведывавший его двором генерал Философов. Он объявил мне об окончательном расформировании двора великого князя и оставлении меня за штатом, при этом мне была назначена пенсия в размере 25 рублей в месяц и предоставлено казенное помещение на Алексеевской улице для жительства.
Раз уже зашел разговор о Философове, не могу не рассказать анекдот, происшедший с генералом и вызвавший немалую на него досаду великого князя Павла Александровича. Дело было еще при жизни великой княгини Александры Георгиевны. Однажды, после обеда, она со своим супругом стояла у окна дворца и наблюдала движение публики на набережной Невы. Около них находился и Философов. Вдруг внимание великой княгини было привлечено одной из проходящих дам с прехорошенькой собачкой на руках.
– Как мне хотелось бы иметь точно такую же прелесть, – сказала великая княгиня, провожая глазами собачку.
Философов, не говоря ни слова, беззвучно исчез из комнаты и, несколько минут спустя, торжествующий, вернулся с собачкой на руках. Оказалось, что Философов послал швейцара взять у дамы собачку. Когда тот исполнил приказание, то Философов принес отнятую собачку великой княгине. Можно себе представить при этом конфуз великокняжеской четы и удивление Философова, которому было приказано возвратить собачку по принадлежности. По одному этому факту легко судить, какими способностями отличался Философов.
Между