– Полезет-полезет, вы только гляньте, какую я эмпанаду[10] приготовил, вам точно понравится.
Сколько бы ингредиентов ни вошло в приготовленную Гарсоном эмпанаду, в том блюде, которым обычно потчевал публику Вальдес, было намешено всего куда больше – включая пошлость, безвкусицу, злобу и подлость. Теперь я поняла, о каком новом стиле шла речь в прочитанной вчера статье. Но непонятно мне было другое: почему это имело такой успех? Разве можно с наслаждением барахтаться в такой грязи? Да, я согласна, что среди людей, на которых он выливал помои, не найдешь ни нобелевских лауреатов, ни по-настоящему крупных личностей, ни людей, хоть что-то совершивших во славу человечества. Нельзя даже с уверенностью утверждать, что это всегда были честные и порядочные люди, но в любом случае что за радость наблюдать за их публичным унижением?
Однако Гарсон не спешил со мной согласиться. По его мнению, большая часть рода человеческого живет, изнемогая под грузом повседневных забот. На службе, дома, в привычном общении средний гражданин вынужден неизбежно смиряться с тем, с чем смиряться ему совсем не хочется, и чересчур часто терпеть всякого рода удары судьбы.
– Именно поэтому людям очень даже приятно убедиться, что и тем, кому на первый взгляд повезло больше, в конце концов тоже случается кое-что испытать на своей шкуре! – сделал он вывод, доедая остатки эмпанады.
– Печальное утешение.
– А веселых утешений и не бывает, инспектор. Но это средство к тому же всем и всегда доступно – обсуждай сколько угодно с приятелями, подбавь, если угодно, перцу, сравни с другими громкими скандалами и…
– Сейчас вы сообщите мне, что мы имеем дело с социальной панацеей!
– В какой-то мере так оно и есть, хотя не скажу, что это тот способ, который следует еще активнее вводить в оборот; нет, зато он вдобавок ко всему приносит очень и очень хорошие деньги, вот что нельзя забывать.
– Способ-то больно грязный и подлый.
– Картошка тоже грязная, а вон сколько людей ее ест. Кстати, о еде, как вам понравилась моя эмпанада?
– Без преувеличения скажу: это что-то фантастическое. И как вам только удалось сочинить такое?
– С терпением и любовью.
– А рецептом поделиться не хотите?
– По мне, так бравым полицейским не к лицу сидеть и обмениваться кулинарными рецептами. Лучше перейдем к десерту – пора хлебнуть густой грязцы.
Он сунул кассету в видеомагнитофон и убавил свет.
– Сейчас мы опять порадуемся подвигам убиенного Вальдеса, как если бы он был Сидом Воителем[11].
Титры, бежавшие под громкий шум в студии, известили нас, что начинается передача под названием “Пульс”. На площадке, где царили кричащие цвета, были полукругом расставлены стулья, на них сидели мужчины и женщины. Перед ними высилось что-то вроде небольшого помоста с единственным креслом – в нем расположился главный гость. Гарсон тихим голосом сообщил, что трибунал состоит из журналистов, а их действиями руководит Вальдес,