– Нам, кому же? Выпьем, закусим, будем читать, обмениваться мнениями.
– Это фруктовый салатик, мое изобретение. Попробуй, по-моему, вкусно. Я уже продала этот рецепт ресторану «Пикколо».
– Как это – продала рецепт?
– А так, продала, и все.
– Директор ресторана – мужик?
– Мужик.
– Ты чего, Маш, дура? Он тебя в койку потащит, еще пока не звал?
– К сожалению, нет… Шучу, нужен он мне, козел облезлый! А дело было так. Я пошла на дегустацию и заявила, что все эти салаты и соусы в лучших традициях, но не мешает внести свежую струю и я могу в этом помочь. И всё! Они глаза выкатили, пригласили на собеседование… Чего ты удивляешься, за каждое изобретение можно и нужно получать вознаграждение. Почти стихи!
Она еще час рассказывала все эти глупости, я не верил ни на мгновение, но делал вид, что верю, восторгался, возмущался, а из головы никак не выпадал тот старик с аккордеоном в подземном переходе у метро. «Соня» на подоконнике тянул какую-то нудятину. Машка утопала в кресле напротив, а я сидел как неспособный и ничего не предпринимал. Конечно, у нас с ней это уже не в первый раз, да и вся ночь впереди. Но я сам не понимал себя. Хотелось до ужаса, а сидел в отупении, будто забыл, как это делается. Я даже почувствовал момент, когда она начала обижаться, и буквально заставил себя подойти к ней и, подняв на руки, перетащить на диван.
Машка не то чтоб красивая, но очень нежная, теплая девочка. Таких, мне кажется, любят даже больше, чем красивых. Мне нравится, что она носит платья. Не знаю, это мой опыт, но платье снимать приятнее, чем ей же расстегивать джинсы, атавизм – но факт.
Мы пили вермут. Отрывая виноградины, кормили ими друг друга. Я целовал ее пальцы, лицо, волосы, медленно и подробно блуждал губами по ее телу, чувствуя, что сегодня могу себе это позволить. Но она боялась, что произойдет, как в прошлый раз, и она не успеет. Я ей говорил – не торопись, мне хотелось какой-то протяженности. Но она нервничала, стала спешить, отметая все мои окрестные блуждания, сорвалась, как в пропасть, и потащила меня за собой. Нигде восторг и разочарование не подступают так плотно друг к другу, как в этот момент. Наверное, если б она знала, что бывает со мной после, на секунду могла представить это опустошение, она бы не торопилась. Но у нее, видно, все по-другому. На лбу капельки пота, смотрит на меня с нежностью и тревогой.
– Стипль-чез, – говорю.
– Чего? – переспрашивает она.
– Скачки. С препятствиями.
– Ты сегодня странный. У тебя кто-то есть кроме меня?
– С чего ты взяла?
– Так, показалось. Когда долго не бывает, хочется побыстрее, а ты не торопился. Может, ты этим самым занимаешься?
– Чем? А, этим… Обязательно, в школе под партой.
Потом ей звонили подружки, она с ними болтала, намекая, что не одна. Я смотрел очередную муть по видику. Около полуночи безумно захотел спать, как какой-нибудь молодожен, проскочивший медовый месяц. Она потащила