– А как же Гарри? – Мой голос был холоден как лед.
Ральф презрительно сплюнул в реку.
– Он просто глина в руках любого. Он может влюбиться в хорошенькую девушку или хорошенького мальчика. Может повеситься или стать поэтом. Он может жить в Лондоне или уехать в Париж. У него будет достаточно денег после продажи имения, он не будет голодать. – Ральф улыбнулся. – Он сможет навещать нас, если ты захочешь. Меня не волнует судьба Гарри.
Я улыбнулась в ответ, и мое сердце забилось быстрее от нахлынувшей надежды.
– Может, что-нибудь и получится, – сказала я нейтрально.
– Должно получиться, – ответил Ральф. – Я думал об этом много ночей.
Я представила его прячущимся в папоротнике, высматривающим браконьеров, но его пронзительные глаза видели не только их, но и неясные тени будущего, в котором не будет темных ночей. Вот он беседует с другими богатыми людьми после хорошего обеда, разглагольствует у догорающего камина о лености слуг, видах на урожай, некомпетентности правительства. Ему это пошло бы, к нему стали бы прислушиваться и соглашаться с ним.
– Этому может помешать одна вещь, – сказала я.
Ральф молча посмотрел на меня.
– Мой отец здоров как бык. Он вполне способен зачать завтра же еще одного ребенка и обеспечить его охраной и уходом. Кроме того, сейчас Гарри, может, и покорен тобой, но я сомневаюсь, что это продлится еще двадцать лет. Моему отцу сорок девять. Не исключено, что он проживет еще сорок лет. К тому времени, когда его не станет, я уже буду лет тридцать пять замужем за каким-нибудь толстым шотландцем и приобрету кучу детишек, а возможно, и внуков. А жена Гарри, кто бы она ни была, успеет подарить ему нескольких наследников, и они к тому времени тоже уже подрастут. Все, на что ты можешь рассчитывать, это коттедж Тайков, а все, на что могу рассчитывать я, это, – мой голос захлебнулся слезами, – это изгнание.
Ральф кивнул понимающе.
– Ты права, – подтвердил он. – Это проблема. Наш план должен осуществиться, но привести его в действие надо сейчас, этим летом. Пока Гарри слушает меня и восхищается тобой. Сейчас, пока мы оба хотим землю и друг друга. Я не хочу ждать, Беатрис.
Его глаза сверкали. Он был влюблен в меня и в мою землю – невыносимое положение для батрака. Но суровая реальность моей будущей жизни без Вайдекра тоже сулила безрадостные картины, она была полным контрастом тому, что обещал мне Ральф.
– Мой отец вполне здоров, – холодно произнесла я.
Последовала долгая пауза, в молчании мы как бы измеряли глубину решимости друг друга в достижении наших целей.
– Всякое возможно. – Слова Ральфа упали в это молчание, как камень падает в воду.
Я ничего не ответила, сравнивая ужас от потери моего восхитительного, моего обожаемого отца с ужасом потери Вайдекра, сопоставляя драгоценную жизнь такого жизнелюбивого и шумного человека с холодом и одиночеством моего изгнания, которое