Разрешение на штурм. Сергей Москвин

завинтив бутылку, спрятал ее обратно в сейф. Затем, отхлебнув из чашки изрядно остывший кофе, он обратился к Ватутину:

      – Слушай, а ты нашего шефа давно знаешь?

      – С 98-го года, – не задумываясь, ответил Ватутин.

      – Давно, – покачал головой Вадим. – Мы с ним только в 2000-м познакомились. – И тут же снова вскинул взгляд на Ватутина. – А вы где познакомились?

      – Здесь, в Москве. На одной операции.

      – Расскажи, – не унимался Чигорин.

      Но Ватутин отрицательно покачал головой:

      – В другой раз.

      Воспоминания о погибшем в Грозном товарище, в смерти которого Александр чувствовал свою вину, вновь вскрыли так и не зажившую рану в его душе.

      15. Востряковское кладбище, Москва

      12 мая – вторник 14.05

      Стоя в задних рядах траурной процессии, Алексей Бельков наблюдал, как очередной друг или знакомый покойного академика Корчагина произносит свою прощальную речь. Вокруг – слева, справа и впереди толпились многочисленные коллеги, ученики и просто друзья Корчагина. Бельков никак не ожидал, что прощальная панихида окажется столь многолюдной. Никого из присутствующих, кроме Ирины, стоящей возле свежевырытых могил, да вездесущего полковника Егорова, Алексей не знал, и это было плохо, так как некому было задать интересующие его вопросы.