Я в подробностях рассказал ему про оба «экса». Надеялся услышать еще одну похвалу, но вместо этого получил нагоняй.
– В первый раз ты все сделал правильно, – сказал Сталин. – Выбрал аптеку, разработал план и осуществил его. Но во второй раз ты сглупил. Голову надо отрывать за такое! Шел мимо, увидел, что приказчики закрывают ставни, зашел и сунул им под нос револьвер… А если бы к хозяину в этот момент пристав заглянул? А если бы у приказчиков при себе было бы оружие? Да мало ли что могло быть… Ты рисковал сам и еще рисковал выручкой с предыдущего «экса». Это партийные деньги, они не тебе принадлежат, а партии. Глупо ты поступил, Камо, очень глупо. Запомни хорошо, что с наскоку, без плана, никакое дело не делается. Сначала думаешь, а потом делаешь. Правильно спланированный «экс» заканчивается благополучно, а действуя без плана, легко можно угодить за решетку.
Больше никогда я не делал «эксов» без подготовки. Даже если шел и видел, что вот здесь сейчас можно легко взять деньги, то проходил мимо. До 22 апреля я добавил в партийную кассу еще 8500 рублей. Менять внешность я к тому времени научился очень хорошо и, если даже спустя день-другой заходил туда, где брал деньги, меня не узнавали.
Чем ближе к Первомаю, тем активнее действовали полицейские с жандармами. В городе начали проводиться облавы, полицейские задерживали всех, кто казался им подозрительным. Действовали они глупо, хватали всех без разбора. Теткина кухарка Ануш имела привычку то и дело оглядываться на ходу, это у нее было нервное. Так из-за этой привычки ее однажды задержали, когда она шла домой с базара, и отвели в участок. Пару раз случайно задерживали наших товарищей, но им удавалось убедить полицейских отпустить их. Подобные просьбы обычно подкреплялась одной или двумя «красненькими»[40]. Обычное для царской полиции дело – использовать любой повод для личного обогащения. У хорошо одетого господина было больше шансов оказаться задержанным во время облавы, чем у грязного оборванца.
В конце марта 1901 года полиция нагрянула к Иосифу в обсерваторию. К счастью, его самого в это время там не было. Товарищи успели предупредить Иосифа о визите полиции, и он перешел на нелегальное положение, но продолжал руководить подготовкой к демонстрации и прочими делами. На первых порах Иосиф жил в Нахаловке[41] у железнодорожника Ираклия Саакадзе, а после в Авлабаре[42] у Арсена Казарянца, рабочего коньячного завода Сараджева.
Переход на нелегальное положение никаким образом не сказался на деле. Иосиф успевал делать все, что было нужно. Ему сделали хорошие документы, по которым он был служащим Ростовского общества взаимного кредита, приехавшим по делам в Тифлис. Товарищи позаботились обо всем, даже о визитных карточках и бумагах с печатью общества. Изменив внешность, Сталин мог спокойно ходить по городу. Я видел разное поведение у тех, кто находился на нелегальном положении. Были такие, кто лишний раз нос из дому боялся высунуть, а если и высовывал, то всячески избегал людных