Она стоит в мощном потоке света, совершенно обнаженная, бесстыдно выставляя напоказ свою пленительную красоту – округлые груди, тонкую талию, гладкий живот и полные бедра.
– Я не могу, мама…
Лицо матери искажает жуткая гримаса, она падает на четвереньки, все ее тело мгновенно преображается: туловище покрывается чешуей, шея удлиняется, сзади вытягивается тонкий чешуйчатый хвост, на голове вырастает рог, а губы, которые так нежно целовали сына, становятся пастью, откуда угрожающе высовывается раздвоенный язык. Но больше всего ребенка пугают ее мощные лапы: передние – как у пантеры, а задние – как у гигантской птицы, с четырьмя когтистыми пальцами…
Он замирает в ужасе, готовый к самому худшему. Он чувствует свою вину, ведь он не в силах исполнить ее просьбу! Значит, она вправе наказать его…
Тишина взрывается чуждыми нелепыми звуками, взламывающими мозг. Он хватается за голову, сжимает виски, стонет от невыносимой боли…
– Ты чего сидишь? – удивленно спросила Эмма, стоя на пороге кухни. – На работу опоздаешь…
– Черт с ней, с работой!
Она застыла с открытым ртом, вглядываясь в серое безжизненное лицо мужа. Его лоб был покрыт испариной, а глаза мутны от пережитого страха.
– Тебе плохо?
– Да, немного… Принеси лекарство…
Астра держала свое зеркало Алруну в запертом шкафчике, накрытым бархатной тканью. Каждый раз, доставая его, она испытывала непередаваемое волнение, любопытство и благоговение. Из золотистого тумана, обрамленного бронзовым багетом, на нее взирала дама, похожая на Астру и в то же время другая – более мудрая, невозмутимая и светлая, как зеркальная гладь «венецианской» амальгамы…
Зажженные свечи трепетали от едва заметного движения воздуха, уходили в зеркальную бесконечность, порождая причудливые образы, сотканные мириадами мыслей, витающих в ее воображении или в смутных коридорах будущего…
Прелестная женщина в венке из мандрагоровых цветов кивала Астре, улыбалась уголками губ, на ее щеках играл розовый румянец…
– С чего думаешь начинать? – спросил Матвей, разрушая очарование и волшебство момента.
– С Мандрагоровой Дамы…
– Не понял.
– С Афродиты! Помнишь мраморную статую на кассете?
Еще бы не помнить. По милости Астры он бессчетное количество раз видел этот пестрый калейдоскоп картинок, созданных безумцем. Они врезались в память, словно египетские иероглифы в каменные стены.
– Сумасшествие заразно, – сказал он. – Сколько можно повторять?
– У меня хороший иммунитет.
Он собрался было возразить, но вместо этого громко чихнул от свечного чада.
– Ну, ты и надымила! Твое баловство с огнем доведет до беды.
– Не каркай…
– Я только предупреждаю.
– Образы могут повторяться, – невпопад заявила она. – Это кирпичики, из которых складывается реальность. Можно их сложить так или этак, все зависит от каменщика.
– И кто