– Выходит, что ты был преподавателем в том же училище, где и начинала свою деятельность?
– Выходит, так, – он стал гладить ее руку, и слегка расстегивать платье.
– Володя!
– Платье очень красивое, а здесь еще не везде высохла краска, – говорил он, вешал платье на плечиках на крючок.
– Этого крючка здесь раньше не было? – говорила томно Татьяна.
– Меня тоже здесь раньше не было, – отвечал он, гася последний светильник.
Он нежно целовать Татьяну, очень нежно и медленно, словно растягивая удовольствие. После всего, что было между ними, они стали говорить об общих знакомых. Пауль Рунге, учитель немецкого языка, уже совсем старым человеком уехал с семьей сына в Германию. Остальные сотрудники училища Татьяну мало интересовали. Владимир переделал в кабинете почти все на свой вкус. Татьяна не стала с ним спорить. А он убрал ее любимые портреты, и макеты. Ей было все равно, лишь бы ее коллега был увлечен делом, лишь бы с ней был этот яркий мужчина, с которым у них было много общего теперь и это было замечательно.
А Владимир задумал полностью изменить весь интерьер кабинета. Поставил шкафы с книгами по военной тематике. Рядом маленький стол и длинный диван из читального зала, и торшер тоже с зеленым абажуром.
Татьяна удивлялась:
– Зачем столько всего?
– Я еще и чайник электрический принесу… Нам нужно обдумать тему семинаров ко дню победы.
– И это все будет нужно?
– Конечно! Вот сейчас, я уже устал, все двигая.
Он опустился на диван и резким движением схватил ее и усадил на колени, Татьяна стала вдруг мягкой и податливой.
Но успела сказать:
– Ты закрыл дверь на ключ?
– Все учтено, как перед военной операцией.
И их дальнейшие свиданья проходили здесь в полной тишине и без света. Он нежно обнимал ее, говоря:
– Танюша, мы не должны помять твое платье, дай, я помогу тебе его снять
Он снимал ее платье, а там было новое красивое нижнее белье. Он явно любовался ею, он дергал шнур торшера и, он говорил:
– Пока ты здесь, ведь нам нужно света…
Татьяна вспомнила стихи Евгения, не мужа, а Евгения Баратынского:
«Как много я пережила в немного дней
Прожить, прочувствовать успела!
В мятежном пламени страстей,
Как страшно я перегорела…»
– Что, твой ученый муж не замечает разве изменений в тебе?
Нет. Совсем, нет! Ему достаточно тех маленьких остатков моих чувственных движений. Ведь он последнее время был довольно холоден в постели, «как айсберг», я впервые познаю это сейчас.
– То и еще будет… Ой, ой, ой!
Так продолжался месяц, другой, третий и четвертый тоже. Женский коллектив ей