Когда я достаю мои неизменные «Голуаз» и зажигалку, Чобур уточняет: «Спички есть».
Иногда я часа на два опаздываю. Завидев меня, Чобур с облегчением восклицает:
– Целый день не курил! Привык к одному сорту. Втянулся, понимаешь… Закурим!
Я спросил Чобура:
– Как дела?
– Потрясающие новости, старик! Мне дали наконец четырнадцатый грэйд в тарифной сетке. Это лишние две тысячи в год! Это новая жизнь, старик! Принципиально новая жизнь!.. Закурим по такому случаю.
Напротив кабинета редактора сидит машинистка Полина. Когда-то она работала в нашей франкфуртской секции. Познакомилась с немецким актером. Вышла замуж. Переехала с мужем в Нью-Йорк. И вот этот Клаус сидит без работы.
Я говорю Полине:
– Надо бы ему поехать в Голливуд. Он может играть эсэсовцев.
– Разве Клаус похож на эсэсовца?
– Я его так и не видел. На кого он похож?
– На еврея.
– Он может играть евреев.
Полина тяжело вздыхает:
– Здесь своих евреев более чем достаточно.
Редактор Тарасевич приподнялся над столом, заваленным бумагами.
– Входи, – говорит, – присаживайся.
Я сел.
– Тебе в Калифорнии бывать приходилось?
– Трижды.
– Ну и как? Понравилось?
– Еще бы! Сказочное место. Райский уголок.
– Хочешь еще раз туда поехать?
– Нет.
– Это почему же?
– Семья, домашние заботы и так далее.
– Тем более – поезжай. Отдохнешь, развлечешься. Между прочим, в Калифорнии сейчас – апрель.
– То есть как это?
– Ну, в смысле – жарко. Я бы не задумываясь поехал – солнце, море, девушки в купальниках… Прости, отвлекся.
– Нет уж, продолжай, – говорю.
Редактор продолжал:
– Еще один вопрос. Скажи мне, что ты думаешь о будущей России? Только откровенно.
– Откровенно? Ничего.
– Своеобразный ты человек. В Калифорнию ехать не хочешь. О будущей России не задумываешься.
– Я еще с прошлым не разобрался… И вообще, что тут думать?! Поживем – увидим.
– Увидим, – согласился редактор, – если доживем.
Тарасевич давно интересовался:
– Есть у тебя какие-нибудь политические идеалы?
– Не думаю.
– А какое-нибудь самое захудалое мировоззрение?
– Мировоззрения нет.
– Что же у тебя есть?
– Миросозерцание.
– Разве это не одно и то же?
– Нет. Разница примерно такая же, как между штатным сотрудником и внештатным.
– По-моему, ты чересчур умничаешь.
– Стараюсь.
– И все-таки, как насчет идеалов? Ты же служишь на политической радиостанции. Идеалы бы тебе не помешали.
– Это необходимо?
– Для штатных работников – необходимо. Для внештатных – желательно.
– Ну, хорошо, – говорю, – тогда слушай. Я думаю, через пятьдесят лет мир будет