Ваня продолжал молчать. Он выдерживал паузу, потому что ему нечего было сказать другу. Молчал и Юра.
Вдруг Ивана осенило:
– А что случилось с Виктором Петровичем?
– Убили его, Ваня; убили и очень хитро, – отозвался Юра.
– Да не болтай ты почем зря! – испугалась Надежда Павловна и оглянулась по сторонам. – Это был несчастный случай. Виктор Петрович ехал утром на велосипеде на свою дачу и был сбит машиной.
– А почему же тогда его нашли в лесопосадке только на третий день, приваленного ветками и засиженного мухами? – возмутился Юра. – Если это был несчастный случай, то почему ему не оказали первую медицинскую помощь?
– А выяснили, кто сбил Виктора Петровича? – продолжал расспрашивать Иван.
– Да что ты, Ваня? По этой ростовской трассе в день проезжают тысячи машин в обе стороны, – всхлипывая, вставила реплику Надежда Павловна. – Кто ж найдет эту машину и этого водителя? Конечно, если бы сразу кинулись искать, а то…
– Да ладно тебе, мать, бандитов защищать, – грубо возмутился Юра.
– Каких бандитов? – спросил Иван.
– Каких? – рассердился Юра. – Таких: и тех, кто сбил; и тех, кто расследовал убийство.
– Да не кричи ты, Юра! – опять испугалась Надежда Павловна.
– Здесь такая история, – Юра понизил голос и освободился от помощи мамы и Ивана. – Мне уже лучше, мама. Я сам пойду.
– Только ты не спеши, Юра! Потихоньку, – и Надежда Павловна и Ваня предоставили Юре самостоятельность в движениях.
– История такая, – повторил начало своего рассказа Юра. – Помнишь, Ваня, время, когда закрывались детские сады, школы, ясли и другие школьные и внешкольные учебные заведения? Страну тогда накрыла демографическая катастрофа: естественный прирост населения набрал отрицательные обороты, а рождаемость упала до нуля. Кроме того, часть взрослого населения страны, в том числе и нашего города, уехала на заработки, кто в Италию, кто в Португалию, кто в Москву, кто в Тюменскую область, кто в Якутию. Короче говоря, кто куда – только не дома. Районные, городские, другими словами, местные власти, почуяв запах жареного, стали распродавать коммунальную собственность налево и направо, устраивая так называемые аукционы разных возможностей (кто больше даст денег не на аукционе, а до аукциона в конверте). Внешне все выглядело чинно и пристойно – в духе демократического реализма, а на самом деле все происходило в духе кумовского бихевиоризма,