Ранний вечер. Вечер так и будет ранним долго, потому что время белых ночей.
Заехали к Толику, это рядом с бетонкой.
Смотрит Витя, Толик на буровой – наверху. Ну, бог бурения! Босиком, не боится железных заноз. Ещё молодой – плотный, не толстый, молодец, совсем без живота, сильный, редкие тёмные волосы – лысеет. Карие глаза на выкате, моргает Толик, сильно их зажмуривая. Полные чувственные губы. Смеётся басом, негромко. Пластика движений смоктуновская, замедленная. Умного зверя.
Майнают6 трубы. Что-то Толик решил сам встать за тормоз7. Движения выверены до небрежности в их начале и предельной точности по завершении. Вите дальше, подниматься по трапу не стал.
– Здорово! – кричит снизу. – Бумаги тебе.
Толик спускаться и здороваться не намерен. Бог же. Хотя сам просил привезти.
– Иди, положи там к рации.
Витя видит спину.
Вагончик мастера кучеряво стоит под сосной, её ветвь осеняет крышу. Понимает Толик, что к чему. Витя бросил бумаги на стол. На шум дверь в другую половинку вагончика приоткрылась, мелькнуло женское лицо. Дверь закрылась. Витя ничего не видел. Прогоняя лёгкую досаду, уезжает. А может, ему надо было подняться к Толику наверх? Мог бы и спуститься, тут ждут. Витя перебьётся. Мелочи.
…Толик сидит в общем вагончике у рации в благодушном настроении: скважину закончили и с хорошим по срокам ускорением. Погода под настроение – тепло, солнышко.
– А, царь морей… У нас всё тип-топ. Давай, начинай.
Царём морей Виктор стал, занявшись цементировочными работами. Шутка. А что?! Объемы жидкостей – в сотни кубометров, народу – человек под тридцать. Шутка шуткой… И отвечать ему, если что не так.
– Погодь, раствор посмотрю, – говорит он Толику.
– Да нормальный раствор! Давай начинай! – Толик отвечает так напористо и безоговорочно, что от одного этого тормозиться будешь.
Уже без улыбки смотрит коричнево. В ясных навыкате отражаются люди в вагончике со всеми подробностями. Дверь, окошко, в окошке застывшая буровая, Дверь открывается, входит Олежка… Телестереоглаза – телевизор. Смотреть не хочется. Разговор вести надо. Глаза безучастные, лицо неподвижное. Секунды. Телерамка не может передать участия. Только то, что внутри экрана.
– Сейчас померят раствор – начнём.
Вошедший тампонажник8 Олег угощает Витю грецкими орехами в краю орехов кедровых.
– Спасибо, но…
Но зубы – забор с прорехами и некрепкий.
– А… давай сюда! – говорит Толик недотёпе. Вите не жалко.
Толик давит орехи торцом двери о косяк – открывая её и прижимая весело и быстро, с хрустом ест. Хорошие зубы.
– Ну вот… – бормочет неслышно Толику Вите в спину Олег, – Я же тебя угостил, не этого…
Анатолия Ивановича уважали, но любили не все.
Приходит миловидная лаборантка Рита. Кладёт на стол