Она заговорила вслух, описывая Марте в мельчайших деталях картину летних прелестей, рожденную ее воображением. Она говорила то быстро, то надолго погружаясь в задумчивость, будто припоминая некое ощущение или образ. Пересказ видения лишил ее чувства реальности, время растворилось в сизом летнем утреннем тумане, а потому когда в дверь позвонили, сердце ухнуло аж куда-то вниз живота, забилось тревожно и ей не сразу удалось справиться с дверной цепочкой трясущимися руками.
– Никогда не спрашиваешь – кто! А вдруг грабители? – напустился на нее маленький старичок, ставя саквояж на табуретку и снимая ленинскую кепку. – Что стряслось?
– Там, в комнате, посмотри сам, – виновато пригласила Нина Анисимовна.
Николай Иванович не вошел в комнату, лишь посмотрел с порога на Марту и отправился в ванную.
– Какая температура? – деловито осведомился он, моя руки.
– Не знаю.
Николай Иванович бросил на нее неодобрительный взгляд.
– Диагноз известен?
– Пулевое ранение.
Николай Иванович закрыл кран и некоторое время стоял, неподвижно глядя перед собой.
– Неосторожное обращение с незарегистрированным оружием? – с надеждой в голосе спросил он.
– Нападение.
– А в больницу?
– Нельзя.
Николай Иванович закрыл глаза и покачал головой:
– Нина, что ты со мной делаешь! Я старый человек, у меня у самого тридцать три болезни… Она что, мать бритоголового авторитета?
Нина Анисимовна пожала плечами.
Николай Иванович осмотрел руку Марты, измерил ей температуру, взял кровь и тут же произвел с ней какие-то магические действия, переливая из пробирки в пробирку, разбавляя и снова переливая.
– А если она умрет? – спросил он после этих процедур и не получив ответа, вернулся к Марте. – Ты бы вышла, не люблю, когда кто-то под рукой, ты ведь знаешь.
– Хорошо, хорошо, – Нина Анисимовна торопливо прошла к двери и задержалась на пороге: – Есть надежда?
– Надежда есть.
Она плотно закрыла за собой дверь и только теперь заметила, что в руках все еще держит цепочку с ключиком, снятую с Марты.
Антресоли.
Нина Анисимовна внимательно обследовала стены. Нет тут никаких антресолей…
Николай Иванович через некоторое время тоже вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. На лбу его блестели капельки пота.
– Я сделал что мог. Теперь все зависит от нее, –