Дышит сердце под ребром: приезжайте к нам с добром, поделитесь серебром или золотом… Поболтаем, помолчим, вспомним женщин и мужчин, заслонимся от причин кофе молотым… Досидевшись до утра, выйдем в поле, где ветра: вьются искры от костра, пепел мается. Дождь затих. И сгинул гром. Только то, что под ребром, гулким эхом, всем нутром отзывается… Приезжайте к нам с добром…
Невидимые нити истории
Был у меня в юности один удивительно неугомонный приятель по имени Глеб Фалалеев. Дай Бог ему здоровья, через множество лет мы встретились снова и общаемся до сих пор. А тогда нас сблизили наши литературные увлечения. Но в этот раз речь пойдет не о них, а о событии, хранящемся в памяти моей вот уже четыре десятка лет…
Что же так поразило меня в ту пору, что задержалось в памяти на столь длительный срок, несмотря на величайшее обилие абсолютно других, порой чрезвычайно ярких событий, произошедших в жизни моей за миновавшее с той поры время? Как бы это проще объяснить?.. Попробую на примере.
С одной стороны для каждого человека существуют реальные события, наполненные реальными действиями и людьми, которых он лично видел, знал, с которыми общался. С другой стороны каждый достаточно грамотный человек из книг, из газет, в конце концов – из радио – и телепередач, имеет представление о людях и исторических событиях, происходивших в мире до него и касающихся персон, совершенно недосягаемых для него в реальной жизни, хотя бы в силу разницы существования во времени и пространстве. Человек спокойно живет с четким осознанием невозможности встречи этих двух абсолютно разных миров.
И вдруг в реальной жизни происходит нечто, перечеркивающее этот сложившийся и осознанный стереотип мышления! И душа человеческая выходит из равновесия. Такое происходит очень нечасто, но все-таки происходит.
Так, например, жил я себе не тужил, со школьной скамьи имея определённое понятие о том, что существовал некогда на земле полярный путешественник Фритьоф Нансен, совершавший разные подвиги в суровых северных льдах. И умер он давным-давно, и в стране его, в Норвегии, я никогда не бывал, и, увы, возможно уже не буду. В общем: где я – а где он…
И вдруг однажды случайно выясняется, что для одной очень пожилой незрячей женщины по имени Галина Константиновна Назарова (в девичестве Востротина), которая многие годы посещала литературные занятия моей студии при библиотеке для инвалидов по зрению господин Нансен –