– Ну, в общем-то, сначала ты себя ведешь практически незаметно, зато потом так начинаешь хохотать, так орешь: «Верблюдовская! Поаккуратней кидай стулом! Не зашиби мне мужа!» – что все артисты проявляют просто стальную выдержку, чтобы тебе не ответить! Я уж сколько раз просил тетю Аню, чтобы она тебя не пускала. Но сегодня ты вела себя идеально! Где стояла?
– У магазина, – улыбнулась Глаша и начала объяснять: – Рудик! Я же решила себя попробовать! Помнишь, ты говорил, чтобы я из себя изобразила девушку легкого поведения!
– Ну? – насторожился Рудольф.
– Так вот, я сегодня изображала, – засверкала глазами Глаша. – Ты теперь никуда не денешься – будешь ставить мою пьесу!
– Погоди-погоди, – не понял гражданский муж. – Как это изображала? Где?
– На улице! Видишь, промерзла так, что еле-еле отошла! Колени до сих пор огнем горят. Я уж парилась, парилась…
– То есть ты хочешь сказать, что… прямо на улице, что ли? – таращил прекрасные глаза Рудик.
– Ну конечно! – радовалась Глаша. – Пойдем, я чаю налью, поболтаем!
Она проскользнула на кухню и стала быстро собирать на стол, а язык без устали рассказывал:
– Юбку я сообразила себе из старенькой. Помнишь, у меня такая длинная была, так я ей подол оборвала, а сверху шалью обмоталась… То есть не шалью, а скатертью. Я на Новый год ее нам стелила, синяя такая, шелковая, в павлинах, вот! Ну и встала возле магазина! Ой, я там такого натерпелась! Но зато меня все, представляешь, все называли проституткой!
– И чего? Даже машины останавливались? – осторожно спросил Рудольф.
– Ну да! – восторженно кивнула Глаша. – Нет, первая-то девчонка только притормозила, ясное дело, она и останавливаться не стала… Но она сразу во мне ночную бабочку признала и посоветовала валенки надеть! Правда-правда! А потом мужчина остановился на большой такой машине, я не знаю, как она называется. И он тоже… ну, обозвал меня этой, работницей… легкого жанра. А потом еще…
– Погоди. И чего тот мужик? Он что, согласился на твои услуги? – не спускал с жены внимательных глаз Рудольф.
– Нет, не согласился. Да ему, может, и не надо было никаких услуг. Он же из магазина ехал, домой торопился, зачем ему какие-то услуги, его, наверное, жена дома ждет, – легкомысленно пожала плечами Глаша. – Но ведь он поверил в то, что я жрица любви! Значит, я могу перевоплощаться!
Рудольф выдохнул. А потом безнадежно спросил, так, на всякий случай:
– И что? Ты так ничего и не заработала?
– Постой… – растерялась Глаша. – Но я же не работать туда ходила! Я ж в образ вживалась! Ты чего хотел?! Чтобы я торговала своим телом, да?!
– О боже! – устало схватился за голову Рудольф. – Да ничего я такого не хотел! Но только… как мне тебе поверить, что ты там была? Мы же договаривались, ты идешь на съем… прости, вырвалось… мы договаривались, что ты завлекаешь мужчину. Потом поешь ему про свою несчастную